Убийцы кораблей. Затопить Германию! - Ральф Баркер

Еще раз «Бофорты» атаковали на закате. Но их прибытие не стало сюрпризом для итальянцев, которые ожидали вражеских самолетов весь день. Почти вся команда танкера стояла на палубе, с тревогой глядя в небо и молясь, чтобы скорее наступила ночь. Через несколько минут они будут в безопасности по крайней мере от «Бофортов». Им было известно, что по ночам летают только «Веллингтоны» и «Суордфиши». Но вдруг со стороны ненавистной Мальты, скользя над самой водой, появились «Бофорты» и «Бофайтеры». Итальянцы увидели, как на расстоянии 3 миль от цели «Бофайтеры» набрали высоту 2000 футов и начали пологое пике прямо на них. Экипаж танкера как мог попрятался, но люди отказались уходить с палубы. Свистели бомбы, по палубе хлестали пушечные и пулеметные очереди, вода вокруг танкера кипела от близких разрывов… И одна бомба попала в корму судна.

«Бофайтеры» оставили танкер в покое и принялись обстреливать эсминец. Экипаж танкера принялся было следить за ними. Но тут с северо—запада на правом траверзе корабля появились «Бофорты». И итальянцы сломались. Пилоты торпедоносцев увидели, как команда танкера начала прыгать за борт еще до того, как были сброшена торпеды.

Грант и Уордселл добились прямых попаданий в танкер, еще одно попадание считалось вероятным. Когда летчики «Бофортов» оглянулись назад, они увидели, как страшный взрыв разорвал «Дельфи». Когда дым рассеялся, танкер с оборванной кормой быстро тонул, весь объятый пламенем.

3 Ju–88 попытались атаковать «Бофорты» на обратном пути, но были отогнаны «Бофайтерами». Англичане не потеряли ни одного самолета. Тактика действий торпедоносцев ушла очень далеко от робких атак одиноких «Бродяг» в 1940–41 годах и первых вылетов звена из 3 «Бофортов» на Средиземном море. Против скромного конвоя из 1 танкера и 1 эсминца использовалась группа из 18 самолетов. В результате цель была уничтожена без потерь с нашей стороны. Действия торпедоносцев никогда не были легкими, особенно если цель имела мощное сопровождение. И в самом конце войны эта работа оставалась такой же опасной и требовала высочайшей квалификации пилота. Но в руках таких специалистов, как Пэт Гиббс, торпедоносцы становились страшным оружием.

Второй конвой уже направлялся в Бенгази. «Истрия» и эсминец сопровождения ожидали темноты, чтобы попытаться пересечь Средиземное море. Однако на поиски конвоя вылетел оснащенный радаром «Веллингтон», а 12 торпедоносцев «Веллингтон» ожидали его сообщений. После 5 часов поисков радар засек «Истрию». Несколько торпедоносцев приняли сообщение разведчика. Старший лейтенант авиации Фулис, один из пилотов, в июне атаковавших итальянские линкоры, появился на сцене первым. Он атаковал «Истрию» по лунной дорожке, сбросив обе торпеды за один заход — первую с дистанции 700 ярдов, вторую еще ближе. Вторая торпеда попала в цель первой, поразив «Истрию» прямо в районе миделя. Первой торпеде понадобилось больше времени, но прицел был взят прекрасно, и над водой появился столб оранжевого пламени, когда и она попала в цель. Это попадание пришлось в корму танкера.

Фулис покружил над конвоем, глядя, как цель окутывается дымом. Через 10 минут появились еще несколько «Веллингтонов», и им пришлось ждать, пока дым рассеется. Но на лунной дорожке не осталось ничего, кроме большого пятна нефти.

К 30 августа ни одна тонна из обещанных Кавальеро боеприпасов и топлива в Африку не прибыла. Это был приговор Роммелю. Он совершенно напрасно прождал целый месяц. Зато британская армия продолжала неуклонно наращивать свои силы. После новой, самой маленькой задержки можно было и не начинать наступление.

Поэтому Роммель в отчаянии потребовал от итальянского Верховного Командования любой ценой организовать доставку грузов, прежде всего топлива. Несмотря на потери последних 10 дней, которые составили 23000 тонн торговых судов, Кавальеро решил, что может обещать отправку необходимых танкеров в течение ближайших часов. Причем первый танкер выйдет в море уже на следующий день.

Чтобы выполнить свое обещание, Кавальеро пришлось все поставить на благополучный прорыв танкера «Сан Андреа» (5000 тонн). Это единственный корабль, готовый немедленно выйти в море. Для сопровождения танкера имелся только 1 эсминец. Однако, если чудо позволит конвою проскочить, то Роммель начнет наступление. Еще несколько судов с сильным прикрытием были готовы к выходу в течение нескольких дней после «Сан Андреа».

Положившись на итальянцев, сумевших выполнить часть обещаний, Роммель решил использовать последний шанс для генерального наступления. В ночь с 30 на 31 августа он начал свою атаку.

Роммель слишком много поставил на это наступление. До последнего момента он ждал. Если бы «Сан Андреа» не прибыл в Африку, все надежды Роммеля рухнули бы немедленно.

Через день после потопления «Дельфи» Гиббс получил приказ в начале сентября вернуться в Англию. К этому времени Гиббс держался только предельными усилиями. Он много требовал от подчиненных, но еще больше требовал от самого себя. Он не позволял себе поддаться слабости и не признавал слабости в других. С самого начала войны он постоянно сражался. Сначала против обстоятельств, привязавших его к учебным подразделениям, потом против врага, потом против тяжелых ран, потом снова против врага. Он был одним из очень немногих, кому повезло закончить первый оперативный цикл. Потом ему пришлось сражаться с собственным командованием, чтобы доказать ему возможности авиаторпеды, в которую Гиббс уверовал, получив тяжкий опыт. В конце концов он отчаялся быть услышанным в Англии и добился отправки на Средний Восток. Гиббс предвидел, какую роль может сыграть небольшое, но хорошо обученное подразделение, базируясь на Мальте. Но и здесь он оказался одинок в своей фанатической вере в возможности торпедоносца. Несмотря на то, что он был самым опытным пилотом торпедоносца, Гиббс оказался слишком зелен, чтобы к нему прислушались. Когда наконец ему выпала долгожданная возможность показать себя, Гиббс сделал все, чтобы выполнить свой долг. Он покрыл себя славой, но при этом дошел до предела человеческих возможностей и перешагнул этот предел.

Гиббс считал, что командир должен вести ударную группу. В этом отношении ему на Мальте не мешал никто, как мешали Брайтуэйту в Англии. Он должен был учить других командиров, и Гиббс достаточно часто пропускал операции, чтобы дать возможность потренироваться выбранному офицеру. Однако он знал цену личного примера и всегда водил эскадрилью на операции, когда выпадала такая возможность. К концу его пребывания на Мальте люди были готовы слепо следовать за ним хоть в ад, закрывая глаза на то, что Гиббс превратился в издерганный комок нервов. Но в бою Гиббс оставался неподражаем. Это был тот самый человек, который смел все сопротивление несколько месяцев назад. Когда он занимал место в кабине ведущего «Бофорта», все летчики проникались необъяснимым чувством уверенности и безопасности. Они знали, что Гиббс обладает бесценным даром предвидеть действия противника. Летчики чувствовали, что он проведет их всюду.

Жизнь на Мальте такова, что способна быстро истрепать любые нервы. Хотя к августу воздушные налеты с Сицилии ослабли, в среднем в день остров подвергался 2 атакам. Днем «Бофорты» отстаивались в рассредоточенных капонирах, однако на ночь они выстраивались на краю взлетной полосы, готовые к немедленному взлету, если будет замечен противник. Чтобы отогнать «Бофорты» на стоянки, дежурным экипажам приходилось появляться на аэродроме за час до рассвета. Дежурство могло длиться не более 2 дней. Невинная игра в орлянку утром в столовой часто оборачивалась грязными скандалами изнервничавшихся людей. Гиббс прошел через все это. Но вдобавок на нем лежала тяжкая моральная ответственность командира.