Сталкеры поневоле. Глазами Зоны - Виктор Глумов

Ночка шевельнулась, свела брови у переносицы. Странное чувство любовь: в мире миллиарды женщин, например, вот, сидит рядом, на все готовая, но ему никто не нужен и не интересен, кроме одной-единственной.

Возле «Макдоналдса» повернули налево, заехали в двор-колодец, окруженный девятиэтажками, и таксист остановился напротив второго подъезда того дома, что справа, включил аварийку, поскольку припарковаться было негде, а он занял дорогу, снова набрал родственника.

– Сичас вийдет.

Не прошло и минуты, как дверь подъезда распахнулась, и вышла бабуля в длинном, до земли черном пальто, закутанная в серый платок, с пушистым белым котом на руках, приблизилась к машине. Водитель вышел, затрещал по-своему, кивая на «опель». Пожилая женщина слушала его, поглаживая кота, потом села на место рядом с водительским, не закрывая дверцы.

– Михо, возми паспорт их, запиши.

Кот занервничал, начал вырываться. Водитель залез в машину, Лаки протянул ему паспорт, и тот сфотографировал первую страницу. Из-за плохого освещения получилось скверно, он попытался сделать это снова, как вдруг с жалобным мявом кот вырвался из рук женщины и рванул на улицу.

– Вах, Васо! – возопила она, выскочила из машины и воздела руки. – Васо, вэрнис!

Приподняв полы пальто и явив миру кривые тонкие ноги в коротких валенках, она устремилась за беглецом, причитая на ходу.

– Дэржи кот! – крикнула она мамаше с коляской, заходящей во двор, но та шарахнулась в сторону, опасаясь, что ее сметут. – Михо, памаги!

Лаки откинулся на заднее сиденье и спросил водителя:

– Ключ она не оставила?

– Нет ключ! – нервно бросил парень и побежал ловить кота, а Лаки подумал, что неспроста животное взбесилось, наверное, его напугала Ночка, в душе которой свой след оставила Зона и одарила девушку не пойми чем.

– Идем ловить кота, – предложил он девушке. – Я буду сидеть в засаде, а ты – загонять, он ведь тебя испугался.

– Сходи сам, я на него плохо влияю.

Лаки потянулся, выйдя из машины, осмотрел двор и заметил таксиста возле стены дома, его пожилая родственница стояла на коленях и заглядывала в окошко подвала. Когда Лаки подошел, услышал монолог:

– Виходи, Васо! Ти мой нерв трепал, животни звер! Не хочешь? Знаю, чиво не хочишь, этот серий пиляд там, да? Ох, вэтврач тибе в яйцо! – Васо молчал, и женщина продолжила: – Ах так, да? Ты мой кров пил, чичас двэр открою, узнаеш мой злост, сапог тебе по горба!

Лаки покашлял, чтоб его заметили, женщина встала, держась за поясницу.

– И чиво ушол, а? Чичас ключ дам, на вот ключ, адин от двер подъезд, вот этот – двер квартир, – Лаки отсчитал три с половиной тысячи, отдал, женщина взяла купюры, просветила их светом фонаря, чтоб выступили голограммы и потайные знаки.

– Осталось забрать рюкзак из багажника, – напомнил Лаки.

Водитель извинился и зашагал к машине.

Ночка вышла навстречу, она стояла, грея руки в рукавах и держа их наподобие муфты. Таксист открыл багажник, Лаки забрал рюкзак, надел его.

– Чичас визитка дам, – парень нырнул в салон, открыл бардачок. – Вот! Звони, куда надо отвезу.

На белой визитке был изображен «бентли», а внизу написано: Михаил Чичивадзе. Лаки сунул визитку в карман, поблагодарил таксиста и они с Ночкой направились в сторону подъезда.

В наскоро убранной «двушке» витал слабый запах хлорки. На кухонном столе исходил паром чайник, заваренный специально для гостей. В ванной обнаружилось два темно-синих полотенца, брусок мыла и бутылка дешевого шампуня. Ночка с протяжным стоном стянула ботинки, протопала в ванную. Зажурчала вода. Донеслись радостные возгласы. Лаки осмотрел кухню со старым гарнитуром, двухконфорочной газовой плитой и с современным серебристым холодильником, открыл его – пусто. Зашел сначала в одну комнату, обрадовался электрообогревателю у окна, потом по узкому коридорчику – в другую. Удивился допотопному, дисковому телефонному аппарату на журнальном столике, поднял трубку, послушал, гудит. Ну, надо же… Он упал на кровать, раскинув руки. Топить еще не начали, и в квартире было прохладно, поэтому куртку он снимать не спешил. Встал, выглянул в окно, порадовался пристройке на первом этаже, на крышу которой отсюда без проблем можно спрыгнуть в случае опасности.

Из кухни донесся голос Ночки:

– Нужно еды какой-нибудь купить. Кто пойдет в магазин? Давай ты, мне страшно, там, наверное, народу море, а я уже одичала. Я лучше ванну приму, ну, как ты говорил… Хоть и помылась уже, просто полежу в пене. Когда мне еще такая роскошь представится?..

– Без проблем, только пусти меня к крану – куртку от земли отчистить.

* * *

Когда он вернулся из магазина, чистая и благоухающая Ночка ждала его в теплой кухне. Она принесла туда обогреватель и закрыла дверь. На ней были знакомые черные штаны в обтяжку и темно-зеленый свитер.

Лаки поставил пакет на стол, девушка улыбнулась:

– У тебя вид, как будто ты завалил мамонта.

– Как ты относишься к суши? В Зоне ты вряд ли балуешь себя такой едой, – он достал из пакета лоток с японским деликатесом, а следом емкости с сельдью под шубой, оливье и крабовым салатом, сырную нарезку, ветчину, литровый пакет апельсинового сока, банку заварного кофе, крымское десертное вино, торт чизкейк и три плитки шоколада.

– Ты хоть не все потратил? – поинтересовалась довольная Ночка.

– Кое-что оставил, не переживай. Вдруг мы не доживем до послезавтра? Так хоть наедимся.

– Предлагаю сначала уничтожить часть продуктов, – Ночка потерла руки. – А потом подумать над нашим планом.

– Полностью с тобой согласен.

Никогда еда не казалась Лаки настолько вкусной. Он наелся до отвала, но никак не мог остановиться, с трудом осилил кусок торта, чуть подумал и… отрезал себе еще. Ночка сначала урчала, стенала и издавала прочие звуки, говорящие, как она довольна, потом насытилась и развалилась на стуле, скрестив руки на животе.

– Значит, ты говоришь, что Брют не знает, как я выгляжу, – прошептала Ночка.

Лаки достал из кармана смятый листок с ксероксом ее паспорта, на обратной стороне которого он выписал нужные телефоны. Ночка грустно улыбнулась, разгладила листок, поднесла к лицу:

– Сильно изменилась?

Только сейчас Лаки удосужился сравнить картинку с человеком. Девочка на фото выглядела более грубой и блеклой.

– Да, очень. В жизни ты ярче и красивее.

– Спасибо. Хорошо, значит, и он меня не узнает.

Лаки всегда поражался тому, что в фильмах разыскиваемого героя, фотографии которого расклеены по городу, узнают в первом же баре. На деле же никто не обратил бы на него внимания, если он вел себя естественно, потому что, во-первых, мало кто внимательно рассматривает те фотографии, во-вторых, они очень быстро вытесняются из головы чем-то насущным.