Не вернувшийся с холода - Михаил Григорьевич Бобров

Поймали, правда, с десяток дурней на контрабанде — в иной день ободрали бы до нитки, отлупили до красного выдоха. Но сегодня всех вел азарт охоты на человека; стражи ограничились тем, что вывернули пойманным карманы, да подзатыльниками вытолкали, откуда пришли. В смысле — подготовьтесь получше.

“И помните, — напутствовал их тоже увлеченный охотой чиновник. — Наши двери всегда открыты для вас!” После чего заржал, словно невесть какую шутку отмочил.

Но догорел закат, и кончился день — и никого совершенно не поймала уставшая караульная десятка. Чиновник виновато поглядел на командира. Тот махнул рукой: что поделать, уплыла рыбка. Чиновник развел руками, поклонился, трижды тридцать раз извинился — да что извиняться, не повезло так не повезло — и отбыл.

За ворота!

А когда силуэт чиновника растаял в сумерках, командир еще раз перечитал описание разыскиваемого преступника… Примерил на сегодняшнего чиновника… Сплюнул — и зарезался прямо перед караулкой, в кругу недоумевающих подчиненных.

* * *

Подчиненные выслушали, почесали затылки.

— Молодой, наверное, десятник был? — прогудел Носхорн.

Начальник молча кивнул.

— Господин старший следователь… А Колобок — потому что толстый?

Старший следователь поморгал, припоминая опросы выживших:

— Нет… Про него рассказывают — идет всегда, как будто катится. Не прыгает, не дергается вправо-влево. Вот выжившие что говорят: рубанул каждого по разу, и только главаря дважды. Видать, на главаря заказ был, так его для надежности.

— У него нехорошо с поворотливостью в поясе… — вмешался Змей. — Ноги всегда идут ровно, только руки вертятся… Старая рана спины, или падал с высоты… Знакомо…

Тут сообразил и Носхорн — рубака, но совсем не тугодум:

— Значит, если его повалить, быстро ему не подняться. И скачек по стенам, ударов по верху такие обычно избегают. А руки быстрые, в клинч ввязываться не стоит…

Кенунгард отбросил щегольскую черную гриву:

— И смотри, политиков он практически не трогает, рубит, в основном, наших… подопечных. Скорее всего, по заказам таких же, только конкурентов. Или потому, что у политиков охрана куда лучше, чем гопота с тупыми ковырялами…

Начальник хмыкнул:

— Да сейчас они все друг врага режут, не успеваем кровь смывать. Это не дает ничего. Вот если бы удалось доказать его связь с Рейдом, чтобы ниточка была…

Змей допил, отставил оловянную кружку:

— Послушайте, а он вообще один, или это два десятка разных?

Начальник и Охромейн вскинулись:

— С чего такие мысли?

Сигурд покачал эфес шпаги на поясе, потер переносицу, собираясь с мыслями:

— Так… Стиль всегда отличается, причем сильно. То нагло выкатится навстречу, зарубит, кого получится, уйдет. То, напротив, тихо так сунет под ребро. Вот как он прикончил того, единственного не уголовника из списка? Дождался жертву в обычном уличном кафе, где лавки спинка к спинке. Под видом поправки ножен вынул клинок. Сунул — не глядя! — в щель между досками за спину — и точно в печень. Все это на уровне чуть ниже столешницы, так что со стороны если кто и заметил, подумал: человек после сытной закуски пояс распускает, чтобы на живот не давило; ну и там ножны передвигает попутно, ничего подозрительного. Поправил, пояс перестегнул, поднялся, расплатился и ушел. А чиновник так и остался сидеть, как живой, слуги поздно поняли, что с ним неладно.

Даранг наконец-то не вытерпел:

— А давайте спросим Тацуми! Тацуми же из “Рейда”?

— Вокруг Тацуми сейчас Эсдес бегает, — прогудел Носхорн.

— Все еще? — Даранг захлопал ресницами. — И чего пацан упирается? За мной бы так бегали!

Змей отвлекся от собирания пустых кружек:

— А не боишься, что х… Хобот оторвет за лишний взгляд налево?

Даранг задрал нос:

— Зато буду единственным, кто вы**ал генерала! Не все же им нас… — и осекся, встретив тяжеленный взгляд Носхорна.

Начальник тоже допил кружку, двинул ее к Змею. Поднялся:

— Казарма! Господа, казарма! Хотел я вам нечто умное сказать, а нынче…

Махнул рукой и вышел.

Прежде, чем сыщики успели двинуться, подскочил Даранг:

— Парни, нас тут ровно дюжина?

— Да… — ответил Кенунгард, не понимая, к чему идет.

— Ну так давайте подстроим ему козу! А то ишь ты, грубые мы для него.

— А как? — удивился Змей. — Шутить с начальством… Прямо скажу, это надо уметь. В твои способности, Дар, я как-то не сильно верю. У тебя все через край, это же не бабы, где надо феерической щедростью поражать.

— Спасибо за доверие, брат по шпаге, — Даранг раскланялся. — Но сейчас я тоже обратился к людям поумнее… Вот — вычитал в книжке Чужого.

— Это что: в стиле Огре, “Вымышленные песни вымышленного мира?”

— Ну! — кивнул Даранг. — Только автор легально себя Чужим назвал, не пытался косить под здешних, как тот же Огре… Вот послушайте…

Сыщики послушали. Помолчали. Собрали посуду, отдали новичкам ополоснуть у фонтанчика на улице. Дождались, пока те вернутся. Наконец, Носхорн прогудел:

— Даранг, а вам не совестно веселить нас ворованным смехом?

Сыщик-затейник не смутился:

— Не думаю, что автор писал, чтобы оно пылилось. Если у него есть претензии, так вот моя шпага. Носхорн, а вам-то не совестно прикрывать желание доброй драки заботой о чьем-то там праве на шутку?

— Да прах покрой! — Носхорн мог не найти слова, зато эфес родового клинка находил в любом состоянии:

— На улицу! До царапины!

Дюжина повалила на ночную улицу перед зданием полицейского управления, где в холоде осенней полуночи сразу же сверкнула сталь. Даранг пользовался новомодной шпагой, Носхорн — добротным, но тяжелым родовым палашом. В бою до смерти могло повернуться и так, и этак — а вот царапнуть противника проще легким оружием, что Даранг доказал буквально третьим выпадом.

— Браво, — из распахнутого окна высунулся начальник, трижды четко хлопнул в ладоши:

— Мое почтение, храбрецы… Теперь-то, наконец, вернетесь к делу?

Носхорн и Змей переглянулись, потом оба перевели взгляды на незаметного Уршиера:

— Придется тебе, брат-храбрец, задать кое-какие вопросы Тацуми.

* * *

Тацуми без всякого уважения волокли за руки, за ноги. Перерубленные цепи кандалов гремели по грязному булыжнику. Стены каземата дрожали, сыпался мусор, и спасенному приходилось то и дело закрывать глаза — его несли кверху лицом.

В небольшом округлом дворике, на остатках декоративной зелени, раздувался перед взлетом иссиня-черный скат. Вокруг ската неровной цепочкой рассыпались люди в броне и с мечами, под командованием Акаме. Смешно смотрелось, как здоровяки послушно двигаются в любую сторону по мановению тоненькой девичьей руки; но на эту операцию “Рейд” не брал случайных людей.

Вообще, в эту операцию “Рейд” вложил все лучшее и сильнейшее.

Перед самым восходом, когда небо уже посветлело, но солнце пока не показалось, целых четыре ската — все, что имели