Огнетушитель для дракона - Наталья Метелева

Впрягать такого красавца в замызганную деревенскую телегу показалось кощунством не только мне, но других вариантов никто не предложил.

– А документы у кого-нибудь есть? – тоскливо спросил Дима, оглядев великолепный экипаж из телеги и оленя. – Ведь первый же гаишник…

– Не парьщя, – пресекла Йага бунт на корабле. – Будем решать проблемы по мере их поштупления.

Меня закидали охапками травы и веток, и получился высокий стог.

– Шадишь, Дима, внуком будешь, – распорядилась Йага и взяла вожжи.

Олень, как мне показалось, совершенно не смутился новой ролью. Тяжести таскать дед ему, разумеется, не позволил – полуехал-полулетел сам, оставляя на грунте точно такой след, какой должна оставлять телега с сеном. Зверь преисполнился благодарности и горделиво вышагивал впереди, словно каждый день служил гидом у драконов-туристов. Единственное, что нас удручало – не на такую скорость передвижения мы рассчитывали, так что, благодарность скоро исчезла, и олень, уже ненавидевший нас всеми фибрами, мчался, как бешеный, пытаясь оторваться от преследовавшей его телеги.

Наш вояж не остался незамеченным. Едва мы выехали на трассу, каждая встречная машина считала своим долгом посигналить, сзади напирали и визгливо ругались клаксонами те, у кого не получалось обогнать расшеперившуюся на всю полосу телегу. Шум получился знатный и, разумеется, ГИБДД тут же заинтересовалось виновниками. Дед по мановению волшебной полосатой палочки прижался к обочине.

– Предъявите документы, – нахмурился человек в форме, цепко оглядывая бабку с внуком.

– Шейчаш, милок. Тутошние мы, шено вот коровушке вежём, – запричитала Йага.

– Документы! Есть разрешение на проезд негабаритного транспорта?

– А как же! – Йага подняла руку к голове, отщипнула от венка пару кленовых листьев и сунула в руку парня. – Вот, милок, шамим Прежидентом подпишанное. И пачпорт тутотчки, им же лично выданный и тоже подпишанный, Прежидентом, то ешть…

Глаза парня выкатились и остекленели. Одна рука поднялась под козырёк, другая с полосатой палкой вытянулась в жесте, благословлявшем дальнейший путь. Мы рванули, пока служивый не опомнился, хотя няня гарантировала: раньше вечера гаишник о нас не вспомнит.

Вскоре от венка Йаги остались голые стебелёчки с веточками. Когда мы через несколько часов добрались по кольцевой до Волоколамского шоссе, няня сменила уже третий венок. И тут отработанный сценарий дал сбой.

Нас остановили не только из-за дикого вида и не как причину пробок. Дед, увлёкшись, превысил скорость. Сено с меня частично сдуло, обнажив крышу «Хонды». Я покраснел как рак, увидев, что творится вокруг. Разве можно было доверять Горыхрычу тонкое дело конспирации в современном мире? Олень, повисший над дорожным полотном на постромках между высоко задранных оглобель, совсем обленился и перестал даже для видимости шевелить ногами.

Горыхрыч опомнился, когда вслед раздался вой сирены, и понеслась машина с мигалкой. Телега верноподданнически остановилась на обочине. Выскочившие и оцепившие нас люди в форме показались нам пребывающими в воинском духе безумного Рара – даже Йага тихо ойкнула.

– Превышение скорости! – заорал краснолицый служивый. – Приготовить документы!

Их было человек пять. Слишком много для трюка с листочками. Да и тело «Хонды», всё ещё красное от стыда за содеянный не мной хаос, слишком явно просвечивало сквозь жалкие остатки травы. Ещё подумают, что мы меня угнали.

– Ну-ка, внучек, пошоби, – Йага сунула студенту вожжи, выдрала из венка две горсти листьев.

Олень, почуявший чужую руку, решил, что с него хватит, и рванул от греха. Разумеется, сдвинуть дракона маралу не под силу, и дед тронулся следом, пожалев животное. Через миг по шоссе неслась оленья упряжка со скоростью гоночной машины. Марал снова повис между оглобель, как в гамаке.

Следом за нами летела, безнадёжно отставая, милицейская машина. Вскоре к ней присоединилась ещё одна. Йага, растирая листья в мелкую пыль, посыпала дорогу. Поднялся пылевой вихрь, замутивший обзор преследователям не хуже дымовой шашки. Но впереди был ещё один пост ГИБДД, как предупредил Дима, и нас могли взять в клещи.

Мы свернули с кольцевой. Измученный марал принял пучок травы из рук Йаги и с облегчением покинул наше общество, только копыта мелькнули, когда он удирал в лесок. Дед обмяк, преобразуя тело в ковёр-самолёт, чтобы и следа нашего не отпечаталось в почве. Взгромоздившись на ковёр, мы пошныряли над травой, притаились в лощине, слушая визг потерявших нас машин. Когда погоня приутихла, мы ещё час поплутали по пересечённой перелесками и овражками местности, пока впереди не мелькнула полоска реки.

– Москва-река. А там – Звенигород, – уверенно сказал Дима, вглядываясь в очертания зданий, возникших на горизонте. – Почти добрались до Рублёвки.

– Как это – до Рублёвки? – вытаращился я, смахнув остатки сена. – А где дворцы?

– Ещё будут, – пообещал Дима. – Йаганна Костевна, у меня идея. Вы заметили, как выглядят талоны техосмотра? Это такие прямоугольники, прикреплённые к ветровым стёклам изнутри. На них ещё год обозначен.

– А я думала поначалу – жачем люди календарики на штёкла вывешивают? Чтобы вштречные менты не жабывали, какой год на дворе?

– А вы сможете сделать иллюзию такой картонки на каком-нибудь листочке?

– Нашёл иллюжиоништку, – проворчала Йага, но листок от венка отщипнула, и, поплевав, прикрепила к моему стеклу. – И номера могу! Машшовый гипнож – моя шпечиальношть.

Через минуту я выглядел вполне по-человечески – с номерами и талоном, если, конечно, не заглядывать в салон, где на обороте прямоугольника проступали кленовые жилки. Увы, няня представления не имела, как выглядят талоны с изнанки.

Мы смело двинулись на штурм бандитского гнезда. На дорогах нам то и дело встречались взвинченные до истеричного визга машины ГИБДД, но на скромный чёрный внедорожник никто из них не обратил внимания: все искали телегу с оленем и красной «Хондой».

Путь подсказывал Дима. Я понял, что без человека мы никогда не разобрались бы в скопище человеческих гнёзд. Но и студент, похоже, заблудился – информация, полученная от Ларики, оказалась недостаточной. Поди, определи на глазок, который из домов, окружённых бетонными заборами с колючей проволокой – бандитский. Не все же они принадлежат преступникам!

Обилие высоченных заборов меня поражало – неужели здесь водятся летающие волки? Когда мы проезжали мимо одного такого гнезда, свитого из бетона и проволоки, студент предложил остановиться. Особняк стоял в довольно пустынном месте и был окружён сосновым бором, отгороженным от дороги реденьким дощатым заборчиком. Ещё не освоенные владения, пояснил студент. Скоро и эти сосны лягут под топором.

– Идём в бой? – обрадовалась воинственная Йага.

Дима покраснел.

– Нет. Здесь… мой друг живёт. Можно позвонить отсюда. И одежду взять для Горыхрыча.