Ненужная жена - Анастасия Миллюр

это?! — кричу я, ощущая, как по щекам начинают течь слезы. — Какая разница, как ты узнал об этом?! Вот она правда! Но ты не справляешься с ней, не остаешься рядом, ты уходишь! Лицемер! Не надо перекладывать на меня вину! Просто так и скажи, что не хочешь теперь иметь со мной ничего общего, будь мужиком, черт бы тебя побрал!

Разворачиваюсь к нему и гордо вскидываю подбородок, встречая его потемневший взгляд. Он стоит в паре шагов от двери и смотрит на меня со странным выражением.

— Я не ухожу, — спокойно произносит Армен.

Я шмыгаю носом, раздраженно вытирая слезы, и фыркаю.

— Ты буквально стоишь в шаге от выхода!

Он сжимает челюсти, и его плечи напрягаются, он одаривает меня пристальным взглядом.

— Мне нужно немного времени, чтобы уложить все в своей голове. Я не ухожу.

— А что ты прикажешь мне делать, пока ты там будешь все укладывать? Метаться тут, как зверь по клетке, и думать казнят меня или просто выставят из страны? И ты еще спрашиваешь, почему я не рассказала тебе! Я хотела, ясно? Сегодня после Церемонии я хотела тебе признаться! Потому что за все эти недели поверила тебе - поверила, что может закончиться хорошо! Я почти не знала тебя в ту ночь, когда ты открылся мне. Но чем больше мы общались, тем больше я начинала тебе доверять! Но теперь вижу, что это было зря! Иди! Валяй, уходи куда хочешь.

Отворачиваюсь и обнимаю себя руками, проклиная текущие по щекам слезы. Я дышу, стараясь избежать всех этих всхлипов и рваных вдохов, которые неизбежно настигают, если ты то и дело сглатываешь эмоции.

Мне срочно нужно восстановить барьер вокруг сердца. А потом я уберусь к черту из этого мира.

Меня ждет моя прекрасная студия, новая музыка на стримминговом сервисе и любимый кофе в кофейне. И там не будет полоумных принцесс, которые срывают мои балы, братьев, которые оказываются не братьями, и мужчин, которые дают надежду и тут же ее разрушают.

Да. Определенно.

Я почти убеждаю себя в том, что здесь мне не место, но именно в этот момент сзади меня обнимают сильные руки и прижимают к теплой груди, а на мою макушку опускается чужой подбородок.

— Значит, я буду раскладывать все в своей голове, стоя вот так, чтобы ты не надумала лишнего, — говорит Армен, и я где-то теряю воздух. — Мне просто нужно немного времени, но я не отказываюсь от своих слов. Будь ты хоть Элишей, хоть Валерией - мне все равно. Я хочу не принцессу королевства Токк, я хочу рядом с собой тебя.

— Но я же соврала тебе…

— Да, и я все еще злюсь. И все еще считаю, что прав. Поэтому мне и нужно немного времени, чтобы остыть.

Я замираю, позволяя его словам впитаться в мою кожу, проникнуть в вены и вместе с кровью достигнуть сердца. Действительность медленно достигает моего сознания, и на моих губах растекается улыбка, потому что реальность воплощает собой самые смелые мечты.

Я призналась ему во всем, и он не отослал меня, не послал меня к черту, не отказался от меня. Он все еще здесь, стоит позади и обнимает меня. И я чувствую себя так чертовски правильно в его руках, что это похоже на волшебство.

— Твои кошмары они о жизни в другом мире? — вдруг спрашивает он.

— Почему ты вновь и вновь спрашиваешь меня о кошмарах?

Вдруг Армен разворачивает меня к себе и обхватывает пальцами мой подбородок, фиксируя мой взгляд. В его темно-синих глазах плещется много эмоций, но туда также вернулось тепло, и от этого по моей коже бегут мурашки.

— У тебя нет права теперь скрывать что-то от меня. Женщина, на которой я женился, оказалась обманщицей. У меня есть право узнать пару фактов о своей жене.

Сердце внутри дрогнуло, а на глазах снова показались слезы, потому что теперь, говоря «жена» он говорил именно обо мне. Знаю, это странно. Но раньше он будто говорил все это Элише, но теперь каждое его слово звучало для Леры.

— Ты не сможешь отвлечь меня этим взглядом… — низко говорит он, прижимая меня ближе ко мне и теряя взгляд где-то в районе моих губ.

Я улыбаюсь.

— Правда?

К этому моменту я уже забываю, о чем он спросил меня, но Армену, видимо, действительно очень хочется узнать правду, поэтому он снова спрашивает, и в этот раз у меня нет оправданий, чтобы не ответить.

Мой взгляд опускается к шву пиджака на его плече, и я хмурюсь, потому что мне действительно не нравится вспоминать или говорить об этом.

— Моя мама не хотела меня рожать. Ее жизнь состояла из пьянок и вечеринок, на одной из которых она переспала с каким-то мужчиной. После родилась я. Но мама не прекратила пить даже тогда. В детстве за мной присматривала соседка. Она часто подкармливала меня, если в доме не было еды, собирала меня в школу, стирала мои вещи. Но когда мне исполнилось одиннадцать, эта соседка переехала. А я осталась одна. Иногда мама все же ходила на работу, даже знать не хочу куда, и редко приносила домой деньги. Я прятала их, потому что нам нужно было платить по счетам, иначе в доме становилось холодно и темно. И бывало такое, что мама приходила домой пьяной, у нее заканчивались деньги на выпивку, и тогда она начинала искать те деньги, что давала мне.

«Дрянь! Куда ты их спрятала?! Куда ты дела все деньги?!» — ее слова до сих пор с легкостью начинают звучать в моей голове, стоит мне лишь вспомнить о том времени. Я хмурюсь сильнее и прочищаю горло.

— В любом случае, я ушла из дома в шестнадцать и с тех пор ни разу ее не видела. Конец истории.

Чувствую, как он обхватывает мое лицо ладонями, и успокаивающе гладит большими пальцами мои щеки. Я прикрываю глаза и жмурюсь, загоняя назад слезы, потому что плакать из-за матери я точно не собираюсь.

Все в порядке.

Все было в порядке много лет, и все определенно в порядке сейчас.

У меня есть мама. Я это знаю, я благодарна ей за то, что она дала мне жизнь. Я люблю ее, пусть она и не любит меня. Все хорошо. Все супер.

— Я уже говорил тебе, но скорее всего она не твоя мать. Я