Сага о реконе - Валерий Большаков

– Думаешь, Хьельд захочет корабль на людей менять? – оживленно проговорил Кожемяка.

– А куда он денется? Ну, может, и не захочет, так нам еще лучше – большую бучу поднимем, а местные нас поддержат! Потому как, что это за конунг такой, который о людях не думает? Кто ж ему тогда доверит в венце ходить? Кому такой нужен?

– Это верно… Слушай, а там вроде мелькает что-то…

«Что-то» оказалось платьем девки лет двадцати, весьма дородной особы с грудью как бы не шестого размера и круглым лицом колхозницы.

Такая точно и коня на скаку, и в горящую избу.

Пара викингов весьма проворно схватили грудастую, грязной ладонью прикрывая той рот.

– Кусается, зараза! – добродушно сказал один из них.

– Кто такая? – подошел к девице Шимон. – Звать как? Сейчас воин уберет руку, но предупреждаю: попробуешь только крикнуть – зарежем. Понятно?

Грудастая кивнула, и викинг убрал укушенную пятерню.

– Люди называют меня Халлоттой, дочерью Хравна, – басом проговорила она.

– Сколько вас? Не бойся, Халлотта, мы никого не убьем.

– Нас… семеро. Не считая трэлей.

– Трэли нам не нужны. Веди нас.

Девушка покорно повела «ловцов».

Идти пришлось не долго – за рощицей, на обширном лугу, стоял длинный бревенчатый дом с амбаром и конюшней, образовавшие три стороны квадрата. Частокол с воротами замыкал четырехугольник.

Увидав процессию, бонд со старшими сыновьями выскочил, пометался, не зная за что хвататься, да так и остался стоять, будто приговоренный.

– Не боись, хозяин! – весело сказал Гунульф. – Жить будешь!

Проведя «перепись населения», сэконунг насчитал на хуторе пятнадцать человек.

Неплохо для начала!

– Ищем дальше! – скомандовал Щепотнев. – Кого найдем, гоним сюда, а добрый дядя Хёгни постережет людишек на размен!

Викинги с удовольствием захохотали, а Рыжий Змей фыркнул только. Поглядел на сэконунга, но тот не отменил приказа херсира.

Хёгни нахмурился, пытаясь умом проникнуть в суть творившихся изменений, но для этого ему не хватило маленьких серых клеточек.

– За мной, ребята! – кликнул Семен. – «Шоу должно продолжаться!»

Ребята не поняли, но всей гурьбой потопали следом.

Хьельд конунг, в лучших традициях викингов, закатил пир. Победу да не отпраздновать? Грех!

Конечно, это был не настоящий праздник, а так, репетиция. Изыски полевой кухни.

Да и полной радости никто не испытывал, ясно же, что ярлы с сэконунгом так просто не уйдут, а сотня головорезов, шляющаяся по лесу, есть прямая и явная угроза.

Настал полдень, когда в котлах сварилось мясо.

Впрочем, к этому времени викинги уже порядком накачались пивом. Конунг на радостях даже бочку дорогущего вина выкатил. Вот сей напиток Константин отпробовал-таки. Ничего так винишко. Не сказать, что супер, но пьется легко.

– Вот не хотел пить, а зря, – рассуждал Бородин. – Только сейчас и расслабился, а то сижу, как в комок собрался.

Плющ кивнул понятливо.

– А у меня до сих пор что-то унутре подрагивает, – признался он.

– Да-а… Денек тот еще.

– Зато сувениров сколько! – Костя пихнул Валерку в плечо.

– Да-а! – залучился Роскви. – Эт точно.

Невольно он коснулся золотых изделий, отягощавших его шею, а после погладил отполированное ложе арбалета, подаренного дедом Антоном.

Старый счел, что так ему будет спокойнее за внука – на мечах с местными Валете пока не сравниться, зато тяжеленькую стрелку-болт запулить в противника – милое дело.

Ночевали Эваранди с Роскви у деда Антона и бабы Лены, то бишь у Андотта и Элин.

Само собой, и Эльвёр в гости заглядывала, и Хродгейр забегал. Спать Костю на сеновале уложили, жаль, одного…

Тут к Плющу приблизился матерый человечище – сам Йодур пожаловать изволил.

– Выпей со мной, Эваранди, – прогудел Беловолосый.

Костя встал и поднял кубок с недопитым вином.

– За тебя, хевдинг, – сказал он.

– За тебя, дренг!

Хорошо пошло.

Тут Роскви пихнул товарища в бок.

– Гляди!

Костя поглядел.

К нему подходила Эльвёр, уже в платье. Стесняясь коротко остриженных волос, она укрыла голову платком.

– Какая ты хорошенькая! – вырвалось у Плюща.

– Правда? – вспыхнула девушка.

– Еще бы не правда!

Эльвёр покосилась на Бородина, и тот, снисходительно фыркая, отвернулся.

Девушка подошла к Косте совсем близко, привстала на цыпочки и поцеловала его, обняв за шею. Вот уже и отняла губки, да только Плющ придержал дочь Освивра и вернул поцелуй.

Эльвёр слабо этому воспротивилась – все-таки люди смотрят…

– Мы с мамой будем жить у дяди Хродгейра, – сказала она. – Приходи в гости, ладно?

– Обязательно, – улыбнулся Костя, выпуская девушку.

«Доигрался!» – крутилась в голове назойливая мыслишка.

А может, и впрямь?.. Может, ему небывалый джекпот выпал?

– Гляди! – снова сказал Бородин, но теперь голос его звучал иначе.

Плющ обернулся.

На рыночную площадь Сокнхейда въезжали двое, верхом на лохматых лошаденках местной низкорослой породы.

Оба всадника держали в руках щиты, с изнанки вымазанные белым.

Вот этой-то стороной щиты и были повернуты, символизируя мирные намерения.

– Никак парламентеры?! Узнаешь?

– Узнаю.

Слева ехал Шимон. На его губах поигрывала усмешечка со знакомой наглинкой.

Костя смотрел на бывшего знакомца хмуро и неприязненно.

Все он мог понять и простить – жестокость, кровожадность, но не подлость. Подсылать гонца с оговором, чтобы чужими руками выполнить обещание убить…

Мерзость.

Народ, зароптав, расступился, образуя коридор, по которому парламентеры и выехали в начало главной улицы, где в котлах кипело варево.

Навстречу «голубям мира» поднялся Хьельд конунг.

– Что скажете? – вопросил он.

– Ты даже не угостишь нас? – улыбнулся Щепотнев.

– Нет, – обронил Хьельд.

– Ну и ладно, – легко согласился Шимон, – нас и так неплохо кормят. Я вижу, ты несколько торопишь события, конунг? Война еще не окончена, а ты уже победу празднуешь?