По высшему классу - Джудит Крэнц

— Билли… — начал было он, но ее мертвенный, бесцветный голос прервал возражения.

— Джош, надеюсь, вы свяжетесь с моими адвокатами по вопросам недвижимости в Нью-Йорке. Такова моя воля, и я поручаю вам ее исполнение. Прошу вас выплатить жалованье за шесть месяцев вперед тем, кто работал в Беверли-Хиллз, и за два месяца — персоналу чикагского и нью-йоркского филиалов. Немедленно, без всяких возражений оплачивайте все счета. Повторяю: без всяких возражений. Я больше не собираюсь обсуждать эту проблему. «Магазины Грез» должны прекратить свое существование. — С этими словами Билли покинула контору, так что он даже не успел сказать ей, что выполнит все ее распоряжения от начала до конца.

Он заразился ее безумной спешкой, ее иррациональным чувством вины, но действовал со свойственными ему взвешенностью и расчетом. Потребовался год, чтобы осуществить задуманное Билли — все, вплоть до последней запятой на последнем юридическом документе. Джош Хиллман ликвидировал все имущество фирмы вне зависимости от местоположения магазинов, действуя не спеша и весьма эффективно. Он знал, что в тот момент спрос на хорошие участки земли был высок и продолжал расти. Закончив распродажу магазинов и земли, он вынужден был с мрачным удовлетворением признать, что разрушение империи «Магазинов Грез» принесло солидный доход, особенно в части чикагского и нью-йоркского филиалов, которые ему удалось быстро и выгодно продать. Сейчас вся работа была завершена, и единственным, что осталось от фирмы, был кусок розового мрамора с названием магазина, закрепленный когда-то у входа в здание на Родео-драйв. Мраморная табличка была доставлена ему как адвокату Билли пожарной командой Беверли-Хиллз, и он никак не мог с ней расстаться.

Это все, что осталось ему от Вэлентайн, женщины, которую он полюбил с первого взгляда, ради которой развелся с женой после долгих лет брака и которая собиралась выйти за него замуж. По крайней мере, он так считал, пока не появился Спайдер Эллиот. Никто не знал о его любви, даже Джоанна, его первая жена. Джош Хиллман вынужден был принять известие о замужестве Вэлентайн с тем же стоицизмом, с каким принял теперь ее смерть. Вот и все, что он мог сделать для женщины, подарившей ему безмерное счастье.

Джош Хиллман посмотрел в окно — его кабинет располагался на двадцать втором этаже. Был ясный день, и он мог различить очертания дома, где жила Вэлентайн, сначала одна, а потом вместе со Спайдером. Интересно, где сейчас Спайдер, подумал он.

Пока Спайдер находился в Лос-Анджелесе, специальный посыльный доставил ему чек на десять миллионов долларов — их с Вэлентайн долю в империи «Магазинов Грез», но со времени поминальной службы по Вэлентайн его никто не видел. От торговца яхтами в Марина-дел-Рей, который позвонил Джошу накануне того, как он получил чек для Спайдера, поспешно выписанный на местный банк, Джош узнал, что Спайдер купил океанское судно, подержанный, третьесортный, но еще крепкий корабль простейшей конструкции; его можно было назвать как угодно, начиная от яхты и кончая плавучей тюрьмой. Оно достигало двадцати пяти метров в длину, было снабжено довольно надежным мотором в дополнение к парусам и имело четыре каюты — вполне достаточно, чтобы вместить небольшой экипаж. За неделю Спайдер перенес на борт кое-какие вещи, нанял двух матросов, подготовил судно к плаванию и отчалил, взяв курс на Гавайи. Пару раз Джош слышал, что кто-то видел его, но от самого Спайдера не было никаких вестей. Сначала он бросил якорь где-то в районе Кауай, а затем исчез из виду и только несколько месяцев спустя объявился у Райатеа, на островах Сасайе-ти во Французской Полинезии. Поскольку новых сведений о нем не поступало, Джош решил, что Спайдер так и осел в том регионе, по площади едва ли не превосходящем всю Западную Европу.

Господи, если бы он мог поступить так же, думал про себя Джошуа Исайя Хиллман. Если бы он мог бросить мир катиться к собственной гибели, отчалить куда глаза глядят и попытаться каким-то образом смириться со случившимся. Но ему было сорок семь, он был старшим партнером в крупной юридической фирме, имел троих детей и кучу обязанностей перед обществом. Единственным романтическим увлечением всей его размеренной, упорядоченной жизни, основанной на надежности и неподкупности, была страсть к Вэлентайн, и теперь, когда она ушла, он станет жить так же, как жил до встречи с ней, рассчитывая только на силу привычки.

Слава богу, подумал он, что никому не пришло в голову попросить его сказать несколько слов во время заупокойной службы по Вэлентайн, состоявшейся в парке дома Билли. Скорее всего он бы просто расплакался, так же как Билли и Спайдер, которые сидели поодаль друг от друга, в стороне от остальных. Он не решался взглянуть на Спайдера, только украдкой посмотрел на Билли и увидел, что лицо ее почти полностью скрыто полями черной шляпы, которой она словно бы отгородилась от окружающего мира. Несколько слов сказала Долли Мун, которая поведала о своих восхитительных встречах с Вэлентайн — она говорила с такой безмерной любовью и в то же время сдержанно, как умеют только великие актрисы, так что ее речь успокаивала. Потом выступил Джимбо Ломбарди, большой друг Вэлентайн еще с тех времен, когда она работала модельером в Нью-Йорке; вспоминая ее с юмором, спасительным в тот момент, он рассказал несколько любопытных историй о тех временах, когда Вэлентайн была наиболее ярким членом кружка, возникшего вокруг ее бывшего шефа Джона Принса. Уэллс Коуп дал высокую оценку дарованию Вэлентайн, а в заключение своим чистым, твердым голосом несколько кратких фраз произнесла Джиджи, хотя было заметно, как она волнуется. Она рассказала о первой встрече с Вэлентайн и о тех моментах, когда они были вместе, вспоминая только счастливые дни, дни, наполненные радостью. А потом все разошлись.

Билли уехала из дома на Черинг-Кросс-роуд, оставив Джози Спилберг и Берго О'Салливана следить за поддержанием чистоты и порядка. Раз в неделю приходили уборщицы и садовники, которые убирали в комнатах и ухаживали за садом, но Билли, похоже, навсегда оставила Калифорнию, поскольку не появлялась здесь с тех пор, как год назад отправилась вместе с Джиджи провести остаток лета в Ист-Хэмптоне, к Джессике Торп Страусе.

А он, Джош Хиллман, пойдет сейчас домой, чтобы переодеться для очередного званого обеда у Сьюзен Арви, поскольку она считала его самым привлекательным свободным мужчиной во всем Голливуде. Он никому бы не пожелал такой безрадостной, никчемной, жалкой судьбы.

— Просто не могу поверить, что День труда уже на носу, — мягко произнесла Джессика. Ее грустные лавандовые глаза были широко открыты, очаровательные губки надуты самым обворожительным образом. Кончалась последняя неделя августа. Джессика подняла от книги голову в обрамлении облака волос, по-прежнему сохранявших воздушность, как на картинах прерафаэлитов. Они с Билли читали, сидя на крыльце под навесом. Все два месяца, пока Билли и Джиджи гостили у нее — а приехали они сразу после похорон Вэлентайн, — Джессика избегала задавать Билли вопросы относительно ее будущего, но лето подходило к концу и надо было что-то решать.

Джессика была на три года старше Билли и наблюдала важнейшие этапы становления ее личности, но никогда за шестнадцать лет их знакомства Билли не отгораживалась от нее такой непроницаемой стеной грусти, превращаясь в холодную статую и отчасти оживая лишь за греблей и теннисом, которыми занималась с Джиджи и детьми Джессики. Казалось, Билли приехала не в Ист-Хэмптон, а в спортивный лагерь, поскольку искала здесь лишь веселую компанию и молодой задор. Она как могла старалась не оставаться с Джессикой наедине.