История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Получив такое заявление со стороны кошевого Гусака, гетман Мазепа, желая доподлинно узнать боевые средства запорожских казаков, отправил в Сечь с листом батуринского сотника Сидора Горбаченка и велел ему обо всем низовое войско основательно расспросить и немедленно о том в Батурин сообщить.

Сидор Горбаченко прибыл в Сечь апреля 25-го дня, ночью, а наутро следующего дня был уже в раде с гетманским листом, вручив его кошевому атаману Ивану Гусаку. Кошевой Гусак, приняв гетманский лист, приказал читать его всем казакам. Выслушав гетманский лист, в котором предлагался низовому войску в предстоящее лето поход на Черное море против неверных басурман, все казаки единогласно дали ответ, что они готовы предложение гетмана с радостью принять, но затрудняются лишь тем, что не имеют у себя в наличности надежных судов. Во всей Сечи только и есть 50 челнов, да и те без починки не могут в дело идти: для них нужны и смола, и пенька, и другие припасы. Десяток же другой судов, добытых казаками перед тем у басурман, можно найти и возле самой Сечи, но они слишком расшатаны от частого плавания по водам и потому требуют слишком большой починки и упорного труда. Правда, во всем Запорожье имеется достаточное число судов, но на них выплыли из Сечи и из Таванского городка в море до 1000 человек запорожских промышленных казаков; они сели по 30 человек в каждый челн и захватили с собой три пушки в поход.

Находясь в Сечи, гетманский гонец сам видал, как туда шли многие городовые казаки, прослышавшие о имеющей быть раздаче царской казны всем охотникам до воинского похода против басурман. Там же гетманский гонец узнал и о набегах татар на области Запорожья: в первый раз татары, в числе 500 человек, делали подбег к самарским городкам и захватили в них несколько человек людей и несколько голов лошадей: в другой раз, перед праздником святого Георгия, татарский чамбул захватил на рыбной ловле, ниже Таванского городка, на Днепре, 80 человек запорожских казаков. Христианские же выходцы принесли из Крыма такую весть, что турецкий султан уже отдал было приказ крымскому хану идти в Венгерскую землю войной, но хан на указ султана дал ответ, что предпринимать ему далекий поход ни в коем случае нельзя, потому что он ждет прихода на Крым московских и казацких войск и что запорожцы уже разгуливают по Черному морю на своих челнах.

Отпуская от себя гетманского гонца, казаки вручили ему для передачи Мазепе собственное письмо, в котором, поблагодарив гетмана за его желание «расширить и умножить честь всего православного христианского воинства», с тем вместе просили его прислать в Сечь хлебные запасы и денежную казну, за что обещались за монаршеский престол, за счастливое панование гетмана и за всех православных христианских людей, сколько Бог подаст им помощи и сил, воевать против неверных басурман. Все войско и теперь готово воевать против своих исконных врагов, но для этого требуется иметь несколько морских челнов. Хотя запорожцы и сами имеют кое-какие под рукой челны, но те челны слишком мелки и годны только для Днепра; пускаться же в них в «столь мятежное море» никак нельзя. Правда, было у запорожцев 10 легких водных судов, но в них вышли в море 500 человек промышленных казаков. Поэтому войско просит гетмана приложить старание изготовить подошвы и дерево для 40 морских стругов, а к тому дереву закупить железа, канатов, смолы, конопати, полотна и якорей, и все то доставить в самую Сечь, а вместе с тем прислать хлебные запасы и царскую казну на раздел между казаками «для мушкетной стрельбы».

Сильно не понравилась Мазепе такая речь запорожцев, и потому едва Сидор Горбаченко вернулся в Батурин, как гетман вновь послал в Сечь своего гонца с обширным листом. В этом листе он писал, что не такой надеялся получить от них ответ, как получил: он рассчитывал, что запорожцы безотлагательно пойдут в поход и тем немедленно чинят помешку против басурман и не позволят им подать помощи под город Азов. И вместо всего того запорожцы поют одно, что у них не на чем в море уйти, и потому требуют сооружения сорока морских челнов со всякими принадлежностями к ним. Но пока будут сделаны требуемые струги, чрез то уйдет немало времени и удобная минута для нападения на врагов невозвратно минет. По всему этому гетман находит «непристойною речью» речь запорожцев о требовании ими хлебных запасов и денежной казны, в припасах и в казне впредь до монаршего распоряжения, дает им отказ; относительно морских челнов советует самим изготовить их и, как можно скорее, идти на них в море против басурман[337].

Отправив такой внушительный лист в Запорожский Кош, гетман Мазепа вслед за тем, мая 6-го дня, отправил «нижайшее» письмо в Москву. В этом последнем письме Мазепа сообщал, что он посылал своего нарочного гонца в Запорожскую Сечь и через того гонца приглашал казаков идти в морской поход, объявив им о пожаловании из монаршей казны тысячи рублей на закупку хлебных запасов и на постройку морских челнов. На это предложение запорожские казаки «показали охоту и обещали особенное тщание к тому приложить», но в то же время объявили о том, что у них нет для морского похода никаких средств, и потому просили доставить к ним из городов подошвы, доски, железо, смолу, конопати, полотно и несколько якорей для сорока челнов, а кроме того, требовали немедленно прислать в Сечь пожалованную государем тысячу рублей на военные запасы и на флот. Однако гетман нашел за лучшее царских денег и хлебных запасов к запорожцам не посылать из опасения того, чтобы они без дела не издержали казны и не разобрали хлебных запасов «без оказания службы» по куреням и чтобы «чрез то самому гетману такое дело в нерассмотрение не было причтено». К тому же и некоторые из самих запорожских казаков, «доброратные и усердные к государю и к самому гетману», также не советовали посылать в Сечь ни хлебных запасов, ни жалованной казны. Но гетман просит самого государя разрешить этот вопрос: то есть задержать ли жалованные казакам хлебные запасы или же немедленно их в Сечь отослать.

Ставя Петру на разрешение такой вопрос, гетман Мазепа в то же время спрашивал государя, в какую пору выходить ему с полками и где соединиться с воеводой Борисом Петровичем Шереметевым, чтобы в предстоящее лето на службе великого государя состоять: «В кои числа из домов подниматься и где с боярином и воеводой соединиться имеем, а если под Очаковом промыслы военные можно чинити будет, то о том тщание наше будет прилежное; только ж сего лета река Днепр такая быти оказуется, что ныне даже раннею весной в ней очень мало воды, а погоды скуднейшие быть имеют, – трудно будет переправлять через пороги водяные суда: для того нужны большие суда. Доносят мне приднепровские побережные люди, что как еще с зимы в Днепр оказалось мало воды, так и теперь час от часу все уменьшается».

Ответ на гетманский запрос последовал мая 20-го числа. Царь Петр Алексеевич вполне одобрял гетмана за его распоряжение относительно сбора всех войск у реки Псел, но касательно времени выхода в воинский поход оставлял это дело на рассуждение его самого и воеводы Бориса Петровича Шереметева. К запорожским же казакам царь приказал написать письмо с тем, чтобы они в предстоящее лето шли на Черное море для чинення воинского промысла над басурманами и для отвращения неприятельских сил от турского города Азова. Тем же из них, которые находились вместе с русскими ратниками в Таванском городке, велел послать из Киева на Переволочну 3000 четей хлебных запасов и ржаной муки[338].