Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона ЛаВея - Бланш Бартон

Антон ЛаВей предусмотрел место и для себя в этой отвратительной живой картине, среди его неподвижных творений. Синие и оранжевые аргоновые и неоновые лампы из-под хаммондского синтезатора мягко подсвечивают его лицо, а он, создавая атмосферу праздника, наигрывает припев «Зип-а-ди-ду-да». Это тот самый инструмент, который ездил с ним по деревенским дорогам, когда он играл в балаганах. Как любой художник, ЛаВей любит наблюдать за реакцией людей, разглядывающих его творения: «Я видел, как людям делалось нехорошо, когда они спускаются сюда. Им либо нравится, либо вызывает отторжение — ничего среднего». Зайчики света от вращающегося шара под потолком медленно плывут по комнате, и, по мере того как магия этой комнаты становится осязаемой, сознание все больше поддается всем этим фокусам. Музыка, свет и бесконечные отражения дьявольски смешиваются и способны дезориентировать неосмотрительного визитера, добавляя фигурам ЛаВея движение и изменчивые выражения лиц. У наблюдателя возникает неловкое чувство, как будто он прервал течение вечеринки. ЛаВей не только создал своих «людей», он создал целое окружение, которое являет собой дикий триумф пробуждения чувств.

К началу 1970-х годов, когда мир истекал слюной по поводу суперреализма необычных фигур ЛаВея, к нему обратились из «Галереи Кори» в Сан-Франциско и предложили выставить у себя его «людей». Несмотря на требования Дианы и друзей, ЛаВей наотрез отказался. Он сказал, что создал своих «людей» как эксперимент, исключительно для магических целей, а не в качестве музейных экспонатов. Было ясно, что некоторые зрители могут счесть его фигуры крайне оскорбительными, что создаст вокруг него дополнительную шумиху именно в тот период, когда он старался как можно меньше «светиться». Позднее Дуэйн Хансон, Джордж Сигал, Джон ДеАндреа и другие вышли на художественный рынок с подобного же рода реалистическими фигурами, завоевав публичное признание и внимание критики.

Антон поддерживал контакт с производителями гуманоидов из Японии, Англии и других стран. После того как он пообщался с лидерами в сфере робототехники, производства андроидов и искусственного интеллекта, Антон обнаружил, что, как он и подозревал, наиболее важная работа до сих пор находится под секретом. «Создатели гуманоидов сейчас должны скрывать свои идеи за технологической болтовней и напыщенными речами, иначе на людей не произведет впечатления их работа. Как уже неоднократно случалось со многими великими открытиями прошлого, настоящие секреты слишком просты, — и потому их нельзя раскрывать».

Кроме отторжения искусственных людей-компаньонов по религиозным соображениям, существует врожденная нелюбовь, почти страх, который ЛаВей описывает как страх, обычно испытываемый людьми в отношении всего того, что связано с репродуктивной функцией человека и слишком похоже на реальность. Жак Валле, близкий личный друг и помощник ЛаВея, отметил этот феномен и описал его в своей книге «Сетевая революция»: «В нескольких голливудских фильмах 1970-х годов были показаны автоматы, используемые в качестве личных компаньонов, и сатанист ЛаВей предположил, что коммерческое развитие подобных альтернативных существ неизбежно… Однако те же самые эксперты, которые восторгаются мощными способностями запрограммированных существ, боятся того, что машины выглядят как люди. Их коробит, когда они слышат разговоры о том, что компьютер, способный говорить, сочинять поэмы, считать и даже играть музыку, мог бы быть облечен во что-нибудь более элегантное, чем стальной ящик с пластиковыми кнопками, поставленный на четыре штанги и жестко закрепленный на месте с помощью толстых черных кабелей. Такая боязнь понятна — это реакция обезьяны, смотрящей на себя в зеркало; это содрогание, которое охватывает любое существо, когда он узнает самого себя в мире, принадлежащем другим».

Невзирая на эти природные страхи, ЛаВей утверждает, что конструирование гуманоидов могло бы стать логичной эволюцией первых анатомически правильных кукол «Бетси-Ветси» и «Болтливых Кэти» по направлению к более продвинутым, говорящим и двигающимся куклам. Искусственные домашние животные, созданные на основе подходящих микрочиповых технологий, могут быть запрограммированы на то, чтобы «приходить» или «говорить» по команде, но выгодно отличаются от живых животных чистотой и бесшумностью. Куклы в стиле «Медвежонок Ракспин», которые рассказывают сказки — их губы явно артикулируют, произнося слова, а тела и глаза дружелюбно шевелятся, — основаны на анимационных технологиях, разработанных студией Диснея. «У Диснея, безусловно, было правильное представление о реалистическом образе гуманоидов. Дети ценят это — они готовы получить заменителя человека уже давным-давно», — говорит Антон. Феномен одной из недавних кукол «Капустная прядка» может быть понят как симптом растущей зависимости от искусственных компаньонов. Миллионы взрослых платят огромные деньги за искусственных «детей», которые пока еще даже не говорят, не двигаются, но уже имеют имена, свидетельства о рождении и какую-то личность. Ныне процесс «смягчения» [отношения к гуманоидам] дошел от кукол до фильмов, книг и даже телевизионных сериалов о гуманоидах. Признаем мы их или нет, но, похоже, гуманоиды просачиваются в нашу культуру.

Самые темные причины, по которым ЛаВей выступает за создание искусственных человеческих компаньонов, лежат в его мизантропии. «Большинство людей слишком зажились, стали просто зрителями и их с легкостью можно заменить гуманоидами, — говорит ЛаВей, рассуждая с крайне сатанистской точки зрения. — Некоторые люди считают идею искусственных компаньонов весьма угрожающей. Те, кто больше всего противится этой идее, втайне боятся, что сами являются гуманоидами по своей природе, важности в жизни или потенциалу. Если они такие тусклые, настолько лишены стимулирующего начала, что их можно с легкостью заменить машиной, то да будет так. Их надо заменить».

Антон ЛаВей воплощает бескомпромиссное чувство справедливости. Разговоры о том, что у него есть способность проклинать людей, окружают его постоянно. Когда его спрашивают об этих слухах напрямую, Антон довольно туманно говорит о том, что любая магия включает в себя некий «фактор равновесия». «Вселенная настаивает на равновесии, — заявляет ЛаВей, — требуя и устанавливая правила взимания платы. Возможно, я являюсь катализатором этого процесса».

Ниже перечислены примеры «совпадений», выбранные из разговоров с ЛаВеем, — несколько инцидентов, о которых он был готов говорить. СМИ, охотящиеся за Сатаной, выискивающие повсюду страшные заговоры, каким-то образом проглядели эти гораздо более явные связи, а ведь они гораздо убедительнее, чем истории, сфабрикованные ведущими телешоу для повышения своих рейтингов.