Темные врата - Антон Грановский

– Я не хочу с ними связываться, Первоход. Уже несколько дней они здесь полные хозяева.

Зрачки Глеба яростно сузились.

– Если их не остановить, они перебьют всех, – отрывисто проговорил он.

Голица отрицательно качнула головой.

– Не думаю. Крысун Скоробогат пообещал, что темные твари не тронут тех, кто будет послушен.

– Вот как? – Глеб холодно усмехнулся. – Они уже преподнесли тебе свой «дар», не так ли?

– Еще нет, – спокойно ответила Голица, никак не отреагировав на его тон. – Они приходили несколько раз, но я не открывала дверь. Я вещунья и чувствую их приближение издалека. И твое приближение я тоже почувствовала.

– Ну да. – Глеб усмехнулся. – Я ведь тоже «дикая тварь из дикого леса».

Несколько секунд оба молчали.

– Что ты хочешь сделать, Первоход? – снова заговорила вещунья. – Чего ты добиваешься?

– А ты не догадываешься? – холодно сверкнул глазами Глеб. – По-моему, это очевидно. Я хочу положить конец вакханалии, которую устроили эти гады.

Голица чуть прищурилась.

– Заботишься о своих «шрамах»? – с едва ощутимым оттенком насмешки спросила она. – Сколько их у тебя осталось?

– Пять. Но сейчас мне плевать на это!

– Тогда зачем тебе лишние хлопоты?

Глеб подался вперед и, глядя вещунье в глаза, угрюмо проговорил:

– Крысун и Добровол разрушили все, что я создал. И они должны поплатиться за свои преступления.

– Понимаю, – кивнула Голица. – Но если ты объявишь им войну, для тебя это плохо кончится.

– Война уже идет, вещунья, – изрек Глеб. И, презрительно дернув губой, добавил: – Странно, что ты этого не заметила.

Голица снова склонила голову набок. Несколько мгновений она смотрела на него искоса. Затем проговорила с нотками сочувствия в голосе:

– Если ты ввяжешься в драку, тебя постигнет страшная участь. Я это вижу.

– Я не боюсь смерти, если ты об этом, – тем же холодновато-презрительным тоном возразил Глеб.

– Есть вещи пострашнее смерти, Первоход. О таких вещах я и говорю.

По лицу Глеба пробежала тень.

– Напрасно ты пытаешься меня запугать, вещунья. Чему быть, того не миновать. А теперь расскажи мне о лысых тварях. Откуда они взялись и как с ними бороться?

– Что ты сам про них знаешь? – спросила Голица.

– Знаю, что все началось со скоморохов, – ответил Глеб. – Эти бедолаги ехали в Повалиху. По пути их угораздило заблудиться. Они попали в Гиблое место и подхватили там какую-то заразу. Вместе с заразой они привезли в Повалиху «дары». Вещицы, которыми «одарило» их Гиблое место. За несколько месяцев все жители Повалихи превратились в темных тварей. А теперь эта участь грозит и жителям Хлынь-града.

Еще несколько секунд Голица молча раздумывала, затем выдохнула:

– Хорошо. Я попытаюсь тебе помочь.

Страшен был взгляд вещуньи, когда она подняла его от чана с кипящим колдовским варевом и устремила на Глеба. Но еще страшнее был ее голос, когда она заговорила:

– Свистел ветер… С неба падал мокрый снег… Скоморохи долго искали убежища и уже отчаялись его найти, как вдруг набрели на пещеру… Россыпи чудны?х вещей покрывали пол пещеры так густо, что ноге некуда было ступить… Скоморохи дрожали от холода и страха… Рухнув на пол, они стали взывать к богам, просили спасти их от зубов темных тварей и вывести из чащобы…

Голица сомкнула побелевшие губы и долго сидела с бесстрастным, омертвелым лицом. Потом заговорила снова, и голос ее зазвучал отстраненно и монотонно:

– Продолжая молиться, несчастные безумцы стали брать в руки чудны?е вещи… И тогда боги Гиблого места услышали их молитвы… Небо прояснилось, ветер утих… Когда скоморохи вышли из пещеры, лес встретил их покоем и тишиной… Вскоре они вышли на большак и продолжили свой путь.

Голица замолчала, несколько раз моргнула, потом качнула головой и провела по лицу пухлой ладонью, словно снимала с него паутину. После этого вновь взглянула на Глеба и спросила:

– Все ли из того, что я рассказала, ты понял?

– Да, – кивнул Глеб. – Я понял все. Видимо, я должен найти пещеру, в которой все началось. Но я ума не приложу, где ее искать. Послушай, вещунья… – Глаза Глеба блеснули. – А может, ты дашь мне лешью указку? Я знаю, у тебя должна быть.

Голица усмехнулась углом рта и покачала головой:

– Нет, Первоход. Здесь тебе лешья указка не понадобится. Она помогает найти утерянное, а ты ничего не терял.

– Как же мне найти эту пещеру? – хмуро спросил Глеб.

Голица прищурила голубые глаза и напряженно ответила:

– Ты найдешь ее, если прислушаешься к себе.

– Ясно, – с саркастической ухмылкой проронил Глеб. – Внутренний голос подскажет мне, куда идти. Да вот только в последнее время он не отличается болтливостью. Не подскажешь: как мне развязать ему язык?

– Все ответы на твои вопросы – в тебе самом, Первоход, – спокойно проговорила Голица. – А я больше ничем не могу тебе помочь.

Глеб хотел еще что-то спросить, но тут в дверь постучали – резко и требовательно. А вслед за тем грубый голос из-за двери властно потребовал:

– Хозяйка, открывай!

Глеб напрягся, рука его скользнула к мечу. Рамон положил пальцы на рукояти двух кинжалов, висевших у него на поясе. Оба уставились на дверь.

– Люди Крысуна! – хриплым шепотом воскликнула Голица. – Спрячьтесь в чулане и сидите тихо. А я попробую выпроводить их.

Однако ничего предпринять они не успели. Стены горницы потряс оглушительный грохот, дубовая дверь слетела с петель под мощным ударом тарана и рухнула на пол, подняв облако пыли. Ворвавшийся в горницу ветер взметнул длинные волосы Глеба.

Ходок и толмач вскочили с лавки почти одновременно. Выхватив из ножен оружие, они повернулись к зияющему черному провалу и замерли в ожидании врага. Рамон не заметил, как Глеб чиркнул по лезвию своего меча крохотным мелком, который тут же раскрошился у него в руке.

Послышался глухой стук от брошенного на землю тарана, а вслед за тем четверо охоронцев один за другим перешагнули высокий порожек и вошли в дом.

Все четверо были рослыми и широкоплечими. Из-под шеломов охоронцев выбивались светлые волосы, а глаза их глядели жестко и холодно.

– Свеи! – выдохнул Рамон и невольно попятился, увидев в руках у охоронцев обоюдоострые, мерцающие в подрагивающем свете свечей гофские мечи.

– Приветствуем тебя, советник Первоход, – проскрежетал один из охоронцев, уставившись на Глеба спокойным, холодным и непроницаемым, как покрытое изморозью железо, взглядом.