Мы те, которых нет - Максим Шахов

– На борт всех! – крикнул я.

Положили в салон Вику. Туда же я бросил тяжелую сумку Гаврилова.

– Вперед!

Мое чувство, что все только начинается, не обмануло. В стороне прогрохотала автоматная очередь. Завыли сирены.

Пробиваться придется с боем!

* * *

Как это получилось? Как нас так сделали? Почему мы опять сели в лужу?! Или мы из нее и не вылезали?

Не думаю, что это была тщательно подготовленная акция и нас засекли уже давно. Скорее всего, противник следил за Гавриловым или неожиданно получил наводку на его адрес. Мое им уважение – они нас засекли, а мы их нет. Они успели заложить взрывное устройство и вызвать полицейский спецназ для захвата террористов, то есть нас.

Откуда взялась бомба в урне? Да все просто – тот чертов бомж, копавшийся в мусоре, сунул взрывное устройство и прикрыл газеткой. Скорее всего, он же нажал кнопку при появлении объекта.

Есть категории людей, на которых не акцентируется внимание. Это дворники и бомжи. Помню, Шатун использовал эту хитрушку, когда мы вызволяли Куратора. И сами попались на этот же крючок!

Полиция блокировала район, улицы перекрывали патрульные автомобили, подкатил омоновский автобус. И стрельбу по нам открыли сразу, даже для приличия не предложив сдаться. Видимо, полицейские получили указание – пленных не брать. Ну что ж, сами напросились!

Как всегда, выручил Роб – со своей огневой позиции в строящемся доме отсек от нас группу захвата.

Наш водитель вжал педаль газа до упора, и штабной фургон вылетел со двора.

Хорошо пошли! Быстро! Только не надо обращать внимание на град, барабанивший по корпусу машины. Это пули – хотя они дуры, но до сих пор щадили меня. Дурак дурака видит издалека!..

Хрясь – по правую руку от меня разлетелся монитор, – шальная пуля пробила борт и разнесла его на куски. Следом разлетелась рация.

Чего творилось снаружи, я не видел – салон был наглухо закрыт.

Хрясь, удар – фургон, судя по звукам, протаранил неудачно подвернувшуюся машину. Укрепленный бампер, как таран на боевых триерах, смел препятствие.

Опять забарабанил град. В темноте салона стало светлее – через дырки в корпусе сочился свет. Чудом никого не задело – ни меня, ни лежащую Вику, ни оперативника.

Водитель молодец, но ему надо помочь.

Я рванул в сторону металлическую штору – она отъехала, впуская дневной свет. Моему взору открылись скачущие дома, деревья, автомобили. Фургон летел через двор, мимо деревьев, по площадке. Впереди маячил выезд.

Я схватил лежащий в специальном ложе автомат Калашникова. Хорошая машинка, любимая – нет ничего лучше на земле. Вот теперь повоюем!

С треском бампер развернул еще одну машину – перекрывающий дорогу «жигуль». А вон полицейский фургон в стороне, оттуда лупят по нам. Я выдал длинную ответную очередь, загнав стрелков в укрытие.

Не хочу вас, ребята, убивать. Если в кого и попал – не обессудьте. Но моя жизнь сейчас важнее.

Все, вырвались со двора. Улица – прямая, с супермаркетом и автобусными остановками. Народу, слава те господи, немного. Авось вам сегодня повезет, граждане, не зацепит шальная пуля…

Еще одна полицейская машина. Метрах в пятидесяти в стороне. Трогается нам навстречу.

Посылаю привет – две короткие очереди. Результат – развороченный капот. Пробитое колесо.

Опять замелькали улицы. Еще одна пуля пробила борт. Еще одна ответная очередь.

Водитель бросил машину в какую-то лесополосу, закрутился между промышленными корпусами и глухими заборами. И мы вырвались!

Фургон замер около заброшенного длинного складского здания. Вокруг все поросло бурьяном. Везде валялись пустые ящики, в асфальт вросла черная цистерна. Мы вышли из салона. Вика пришла в себя и с трудом могла двигаться.

Здесь резервная точка эвакуации. Просчитали мы варианты заранее. И оставили тут эвакуационный транспорт – невзрачный «ВАЗ-2110».

– Я довезу ее, – сказал шофер, помогая Вике усесться в «Жигули».

– Хорошо. – Я сменил рубашку, напялил бейсболку, залез в сумку ныне покойного полковника Гаврилова. Там были пистолет-пулемет «Клин», компьютер, несколько лазерных дисков и флэшек. Пистолет-пулемет я бросил в салон фургона. А сумку прихватил.

– Уходим каждый своим маршрутом, – приказал я. – Прижмут – не геройствуйте. Сдавайтесь. Потом разберемся.

– Живым меня не возьмут, – сказал оперативник.

– Это приказ. Главное, сохранить ваши жизни.

В машине была пара мин на такой случай. Я активировал взрыватель.

Когда отошли метров на триста – за спиной рвануло. Взрыв уничтожил штабной фургон с оборудованием на пару сотен тысяч долларов.

Все это время в глубине сознания занозой ныла мысль – как там Роб и Шатун? Не должны ребята так глупо пропасть. Если их возьмут живыми – это еще ничего. Я на свободе и рано или поздно вытащу их. Только бы не убили.

«Жигули» с Викой и шофером скрылись из виду. А я и оперативник отправились в разные стороны пешком.

Теперь остается раствориться в Москве. Человек в мегаполисе – как песчинка на пляже, не различишь и не найдешь. Так что мы опять выкарабкались.

Когда я вышел из метро на станции «Белорусская», на мобилу сбросили сообщения Роб и Шатун. Все в порядке. Они оторвались!

Сказать, что я испытал чувство эйфории – ничего не сказать. Мои черти живы! И, как всегда, прикрыли нам спины! Тяжелый камень, даже бетонная плита с плеч!

На Остоженке мы пересеклись с Куратором. Я сел к нему в машину. Он был мрачнее тучи – вот-вот грянет гром и молния. Он уже знал, что операция провалилась.

– Ты опять все запорол. Ты профнепригоден, Сережа.

– Соглашусь. Если вы мне покажете хоть одного человека, который бы не запорол ничего в данной ситуации.

– Не покажу. Нет у меня таких людей.

– Думаю, нигде нет. Так что придется работать дальше.

Куратор угрюмо кивнул, трогая машину с места.

– Мы не волшебники, – сказал я. – Нас опередили.

– Кто – вот вопрос.

– Возможны варианты. Наша «НК» избавилась от предателя. Или хозяева ликвидировали его, как потенциальную угрозу.

– Ерунда! «НК» взяла бы его живым. Его хозяева? На него переведено слишком много ниточек. От таких сотрудников перед большими событиями не избавляются… А ты не думаешь, что ликвидировали свидетеля?

– Свидетеля чего?

– Интересно узнать. Хотя теперь это уже не имеет никакого значения.

– Думаете?

– Все, время наше истекло. До начала события остаются дни, если не часы. Мы потерпели фиаско. Исчерпали возможности. Завалили все дело. Решено, я иду на поклон к генералу Панасенко.