Мы те, которых нет - Максим Шахов

Между тем озвученная улетевшими в Лондон «лучшими людьми» идея создания Объединенного демократического совета охватывала массы, подобно пожару. Она насильно впихивалась в мозги через СМИ и Интернет.

А мы сидели в засаде. Для разведчика это дело привычное. Несколько суток лежать в лесу, прикрывшись ветками, закопавшись в снег или растворившись в грязи, и по фигу, мороз или дождь – это тяжело. А в городе засада – просто отдых.

Мы взяли под колпак двор длинного двадцатиэтажного дома и все подходы к нему. Была идея выставиться в подъезде под видом работяг, устроить внеплановую покраску стен или ремонт газовых труб. Но это отвергли сразу. Гаврилов не дурак. Если он насторожится, то не нырнет в квартиру. Нет никакой гарантии, что он не наставил в подъезде около квартиры видеокамер, которые в любой момент сбросят ему веселые картинки. Нет, надо просто ждать и не приближаться к месту. Благо мы нашли хорошие точки наблюдения, и колпак вышел достаточно плотный.

Но время шло. Гаврилова не было.

С каждым часом ожидания я все больше погружался в отчаяние. Мы проигрывали эту битву. Что я хотел? Изменить ход истории? Так эта самая история проедется по мне катком и не заметит. Может, прав был Афон – нечего плевать против ветра?

Нет, ерунда. Я же счастливчик. Должно нам повезти. Мне всегда везло до этого. Не может быть, чтобы удача отказала сейчас, на самом важном экзамене моей жизни…

В двадцать три часа была осуществлена диверсия на распределительном энергетическом узле. Треть Москвы, в том числе Юго-Запад, осталась без электричества. Теперь на улице темень, хоть глаза выколи.

Пришлось пользоваться приборами ночного виденья. Пункт наблюдения был в квартире почти достроенного десятиэтажного дома напротив объекта. Строительство было заморожено, и за долю малую Роба и одного из оперативников пустили туда местные строители – типа переночевать.

– Клиент появился, – зазвучал приглушенный голос Роба из динамиков в полутьме штабного фургона, и я очнулся от полузабытья.

Меня как током подбросило. Я протер глаза. Устал пялиться в монитор. Задремал и пропустил главное. Но это неважно. Без меня есть кому озираться по сторонам.

Я пробежал пальцами по клавиатуре. На монитор вытащил запись за последние минуты и увидел, что пропустил.

Вот к подъезду подъехало такси – желтое, с шашечками. Из него выскочил человек и быстрым шагом устремился к подъезду. Секунда – и исчез за дверью.

Все произошло очень быстро – мы не успели бы его перехватить. Да и цели такой не было. С самого начала планировали пропустить его в квартиру, а брать на выходе.

Следующие кадры – с видеокамеры, которую Шатун воткнул напротив дверей квартиры. Точно, это Гаврилов с фотографии. Он вошел внутрь.

Все, отбегался крот. Мы его возьмем. И не позволим ему воспользоваться ядом. Остается только ждать.

Прошла ночь. Вылезло из-за домов и утвердилось на небосводе солнце. Жара с наступлением темноты немножко отступила, но утром снова начала сдавливать выжженный город в своих горячих объятиях. Хорошо, что в штабном фургоне исправно работал кондейшен.

Я сидел и до рези в глазах пялился на мониторы. С утра пораньше устремились на работу добропорядочные граждане. Злые, раздраженные пленники мегаполиса, полностью зависящие от электро– и водоснабжения. Эти люди вращались по заведенному кругу – работа – дом – работа. Авария на подстанции застала их врасплох. К терактам и взрывам они привыкли. К разрушению городской инфраструктуры – пока не очень.

За ночь Мосэнерго восстановило электроснабжение, и теперь за продукты в холодильниках, а также за родные телевизоры и нужный, как воздух, Интернет можно не беспокоиться. Можно и дальше жить, как жилось.

Стаей вывалили из соседнего подъезда гастарбайтеры. Снимают однушку на пятнадцать человек. Отправились зарабатывать на пропитание.

А вот человек, которому до лампады, при каком режиме жить и что творится вокруг. Ему главное, чтобы в мусорных баках было чем поживиться. Тащит за собой авоську на колесах. Собирает банки и бутылки – их можно сдать, купить паленой водки и забыться. Счастливый человек. Такое же природное явление, как ветер или град, – бессмысленное и вечное.

Бомж проверил все урны и, хромая, удалился. Удачного дня тебе, божья тварь.

И нам удачного. Удача нам уже улыбнулась. Теперь бы не спугнуть!

Дверь квартиры открылась, когда часы показывали четверть одиннадцатого. Вышел Гаврилов – осунувшийся, движения нервные, угловатые. Да, хреново предателю, замучили проблемы.

На его плече объемистая сумка. Там может быть что угодно – от автомата Калашникова до радиоуправляемых мин или баллона с химическим отравляющим веществом.

Он повернулся спиной к видеокамере и вызвал лифт. Я глазами ощупал все выступы на его фигуре. Пистолет обычно затыкают сзади за пояс и прикрывают рубахой навыпуск. Так, рубаха навыпуск есть. А пистолета, похоже, нет. Значит, ствол все-таки в сумке.

– Объект сейчас выйдет из подъезда, – произнес я. – Выдвигаемся. На выходе принимаем. Действовать по обстановке. Брать живым.

Наш штабной фургон тронулся с места. Другие машины тоже начали движение.

Дверь распахнулась. Гаврилов вышел из подъезда. К нему уже направлялись наши бойцы. Вика – единственная у нас особа женского пола, хрупка и беззаботна, как бабочка, облачилась в стиле эмо. Державший ее под ручку оперативник вырядился в панка. Нужно напрячь все воображение, чтобы в этих чудаках угадать сотрудников ФСБ. На это и рассчитано. Даже профессионал, глядя на них, подумает – ну и уроды, несчастные люди их родители. Только эти ребята немолодого полковника Гаврилова упакуют на счет раз.

– Ну и пошла ты, лохиня! – Опер-панк залепил Вике затрещину. Она смачно плюнула в него и прибавила шаг, ругаясь на чем свет стоит.

Я видел, что траектория ее выходит на сближение с полковником.

Ей бы сблизиться на расстояние вытянутой руки – она вырубит его разрядником. Приемы рукопашки при задержании – вчерашний день, пережиток рыцарского прошлого. Сейчас в ходу электроудары и химические вещества.

Гаврилов на миг сбавил шаг. Но идиотская парочка подозрения у него не вызвала, и он устремился вперед.

Тут и грохнуло!

Не как в кино – без огненных спецэффектов и красиво разлетающихся кусков вспоротых взрывом предметов. Буднично так грохнуло. Громко. Сверкнуло. Поднялся дым с пылью.

Взрыв был не слишком сильный. Но достаточный, чтобы им смело и Гаврилова. И Вику. И оперативника.

– Екарный трындец! Вперед! Туда! – крикнул я водителю.

Мы были на месте через минуту. Дым и пыль начали оседать.

Бок у Гаврилова был разворочен. Глаза полковника закатились. Видно, что не жилец.

Рванула металлическая урна. Три осколка сидело в Вике, однако она жива. Оперативника контузило, но он уже был на ногах.