Африканский ветер - Кристина Арноти

Она показала мне библиотеку с множеством книг, начиная от Томаса Манна и Уильяма Айриша и кончая несколькими томами Диккенса, забытыми на полупустой полке. Мы кого-то ждали? Она продолжала говорить о своем отце… Ни разу в жизни я не поднял руку на женщину. А как с ней? Мне хотелось ударить ее. Но, благодаря моему самообладанию, нам удалось провести это время без рукоприкладства. Она предложила устроить короткий пикник на улице. Только для того, чтобы встретить первые лучи солнца, которое в это время года появлялось на террасе кухни лишь к одиннадцати часам. Я был мягок и податлив. Я схватывал и отправлял назад слова, мысли, я защищался. Был ли это приступ Эдипова комплекса, надо ли мне было играть в отца? Я с благодарностью откликнулся на предоставленную мне передышку, на возможность глотнуть свежего воздуха. Бросившись к холодильнику, я перевернул лежавшие там пакеты и упаковки из пластика. Часть их упала к моим ногам, и мне пришлось их поднять и положить на место. От ее взгляда я стал неловким. Я ненавидел этот дом и его извращенную роскошь, но мне надо было уехать отсюда, не порвав с ней. Мы вместе накрыли стол на улице, я запретил ей пить вино и забрал у нее из рук бокал. После чего, усевшись напротив нее, сидевшей положив локти на стол, я начал спокойно пить кофе. Но ей явно хотелось выпить, и мне пришлось уступить. Я не знал эту ее сторону «светской выпивохи». Я вернул ей бутылку, и она дважды наполняла вином свой бокал. С каким напряжением она боролась?

— Это — святое время, — заявила она.

Наши лица были перечеркнуты лучами солнца.

— Время моего отца, — сказала она, подняв бокал в сторону облаков.

Чтобы сделать ей приятное, я тоже повернулся в сторону солнца и закрыл глаза, согласившись принять участие в церемонии воспоминаний. В этот ответственный момент я, законченный лицемер, решил разыграть сцену благоговения. Утешив себя тем, что небольшое проявление сострадания еще никому не вредило.

И вдруг фраза Энджи словно ударила меня ножом в живот. Сначала была боль, а затем потекла кровь.

— Почему вы мне солгали?

Я открыл глаза и посмотрел на нее. Она была похожа на античную героиню и одновременно на маленькую девочку, у которой сломали игрушку. Она была готова растоптать меня.

Я встал, отодвинул стул, взял свой бокал и чашку и начал собирать тарелки.

— Со вчерашнего дня я выслушал немало глупостей. Давайте приберем здесь и уедем. Я сложу все это в машину.

Я работал как женщина, которая хотела оправдать свое звание домохозяйки. Она не сводила с меня взгляда.

— Не надо суетиться, охранник все уберет. Вы обманули меня насчет вашего прошлого…

Я поставил на стол горку собранной кое-как посуды, одна из вилок упала на пол. На грудь мне навалилась тяжесть в сотню килограммов.

— О чем идет речь, Энджи?

Она тоже встала, явно наслаждаясь сценой казни французского карьериста. Она была у себя дома, а я был на грани увольнения, как слуга, не состоящий в профсоюзе, или незаконный сезонный рабочий.

Я оперся о спинку железного стула.

— Не изображайте из себя Федру… Вы ведь знаете, кем была Федра?

— Оставьте ваши справки засидевшегося в колледже ученика, — сказала она, — Позавчера я получила отчет о расследовании по вашему делу.

— Расследовании?

В горле у меня пересохло от чувства глубокого унижения.

— Проведенное двумя отделениями нью-йоркского агентства, которое специализируется в подобных делах. Одно отделение находится в Париже, а другое во Франкфурте.

— В каких делах?

— В вашей частной жизни.

— Выразитесь яснее.

Я хотел выиграть время, но мир рушился, будущее менялось. Очень часто во время трагедий, особенно, кажется, во время землетрясений, внимание человека приковывается к малозначительным деталям. Я едва не рухнул в бездну и уперся взглядом в извилистую герань, которая окружала террасу вперемежку с другими красными, желтыми и голубыми горными цветами. Я увидел, как проползла ящерица бежевого цвета с позолоченной чешуей. Я с детства любил ящериц. Озеро, отели на его противоположном берегу, эти здания в пятнадцать — двадцать этажей — все взлетело вверх у меня в голове. Серая вода, белые треугольники, качавшиеся на окаймленных пеной волнах, яхты под парусами.

— Вы обманули меня, — продолжила она — Обманули во всем. Реальны только ваши дипломы, но они менее всего меня интересуют.

Я отступил, наткнулся на стул, оттолкнул его.

— Ваш способ нападения просто недостоин.

— Недостоин кого? Вас или меня?

— Нас обоих.

Она прищурилась:

— Все неправда. Нет ни немецкого промышленника, ни замка близ Франкфурта, ни фермы на севере Франции, ничего!

Прилив крови затмил мой взгляд. Я лишь смутно видел ее силуэт. Моим единственно возможным спасением была контратака:

— Не надо играть в адвоката на бракоразводном процессе. Я не причинил вам никакого вреда и добился успехов в компании. Я своим трудом заработал деньги, которые мне платили в качестве заработной платы. Остальное не имеет никакого значения, это все в прошлом. Не смотрите на меня как на преступника. Да, я вырос в бедной семье, и что с того? Форд начинал с продажи газет.

— А мое доверие? — воскликнула она — Вы использовали меня, вы просто мошенник. Ваша история выдумана от начала до конца. Вы…

— Подумайте над тем, что вы хотите сказать.

— Правду… — закончила она — Вы вышли из небытия, вы туда и возвратитесь. Вы — ничто.

— Посмейте это повторить… Я — ничто? Значит, для вас мои успехи в компании — ничто? Вот как вы поступаете с американской демократией и уважением, с которым здесь относятся к тем, кто достигает успеха благодаря силе своих кулаков?

— И с помощью удачных браков… — добавила она.

— Но ведь этот брак был вашей идеей!

— Потому что я представляла себе вас как человека открытого и честного, из благородной семьи, а следовательно, имевшего те человеческие качества, которые гарантировали…

— Гарантировали что?

— Будущее, — казала она.

— У вас устаревшие понятия и менталитет продавщицы. Что такое человек из благородной семьи? Да ничего. Я все тот же мужчина, за которого вы захотели выйти замуж, я ничуть не изменился, никогда не пользовался своим положением. Равно как и ничем другим. Это понятно? Один вопрос… Почему вы не попросили своих ищеек провести это расследование до свадьбы?

— Я верила во все, что вы мне рассказывали. Я хотела законного флирта, желала, чтобы меня завоевали, соблазнили. Когда я поняла, что вас интересует только компания, я попросила провести расследование. Вас привлекала только работа на фирме.

— И вы об этом сожалеете!

— Сожалею. Мне не нужен был еще один усердный служащий, я хотела мужчину, который любил бы меня. Или смог бы меня полюбить. Но вы на это не способны.