Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

телефона, потом я долго ждал такси, а когда наконец добрался до студии, было почти восемь вечера.

Сторож пропустил меня, и я поспешил к шестому павильону. В нем было темно. Тихо выругавшись, я повернулся, чтобы уйти, и едва не столкнулся с Форрестом. Он, испуганно ойкнув, схватил меня за руку:

– Это ты, Март?! Я хочу, чтобы ты посмотрел несколько кадров. Пожалуйста, сделай одолжение…

– Некогда мне, – сказал я. – Ты не видел Джин? Я должен был…

– Я как раз об этом и хочу с тобой поговорить.

Этот щуплый коротышка со сморщенным обезьяньим личиком был исключительно хорошим оператором.

– Они ушли: Джин, Харди и шевалье. В этом парне есть что-то странное.

– Ты так думаешь? Я должен позвонить Джин, а твои кадры посмотрю завтра.

– Ее не будет дома, – сказал Форрест. – Шевалье увез ее в Коконат-Гров. Послушай, Март, ты обязательно должен это увидеть. Либо я разучился работать с камерой, либо этот французик – совсем не тот, за кого себя выдает. Март, пошли в зал, я уже приготовил пленку, только что сам ее проявил.

– Ну хорошо, – уступил я.

Расположившись в небольшом темном зале, я слышал, как Форрест возится в проекционной кабине. Наконец он щелкнул громкоговорителем и сказал:

– Знаешь, Харди не хотел, чтобы я снимал. Очень настаивал! Но босс приказал держать включенной одну из автоматических камер и не заморачиваться насчет звука – решил посмотреть, как француз будет выглядеть на экране. К счастью, эта камера не из старых, дребезжащих, иначе Харди обязательно услышал бы. Март, включаю!

Раздался щелчок – громкоговоритель выключился. Ослепительный свет залил экран, потом потускнел, и появилось изображение сцены в шестом павильоне. Декорации были нелепыми – изображали викторианскую гостиную с кутаными плюшевыми креслами, с картинами в позолоченных рамах; особенно паршиво выглядела этажерка. В кадре возник Джек Харди. На меня будто прыгнуло с экрана его лицо, похожее на прикрытый морщинистой кожей череп. Потом появилась Джин в английском костюме – никто не одевается специально на репетицию. А за ней…

Я часто заморгал, решив, что глаза обманывают. По экрану скользило светящееся пятно овальной формы, высотой со взрослого мужчину. Вы когда-нибудь видели на экране ореол, возникающий, если вспышка была направлена прямо в объектив камеры? Это было нечто похожее, но я не видел источника света. Что особенно ужасно, пятно перемещалось со скоростью движения обычного человека.

Снова включился громкоговоритель:

– Март, когда я просматривал негатив, решил, что спятил. Я видел сцену, не было на ней никакого постороннего света. Смотри!

Овальное пятно остановилось рядом с Джин, а та, улыбаясь, смотрела прямо на него.

– Март, когда снимались эти кадры, Джин глядела на французика!

– Останови, Форрест, – хрипло произнес я. – На этом кадре.

Изображение замедлилось и замерло. Джин стояла левым профилем к камере. Я наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть то, что успел заметить на горле девушки. Рана была едва различима на нежной коже, всего лишь два темных пятнышка над сонной артерией. Но именно такие я видел на горле Джека Харди не далее как вчера!

Выключился громкоговоритель. Экран вдруг стал ослепительно-белым, затем почернел.

Я немного подождал, но из проекционной кабины не доносилось ни звука.

– Форрест! – крикнул я. – Ты в порядке?

Молчание. Смолкло даже слабое жужжание проектора. Я встал и быстро двинулся в заднюю часть зала. Два пути вели в проекционную кабину: с лестницы, по которой можно было спуститься на улицу, и с другой лестницы, стальной, через отверстие в полу. Я поднимался по стальной лестнице, а мрачное предчувствие все крепло.

Форрест находился в будке, но не был жив. Он лежал на спине: невидящие глаза широко открыты, голова повернута под неестественным углом. Я сразу понял, что ему свернули шею.

Я кинулся к проектору. Катушка с пленкой исчезла! А дверь, что на лестницу, закрыта неплотно.

Я вышел на лестницу, хотя прекрасно понимал, что никого не увижу. Залитый светом проход между шестым и четвертым павильонами был пуст.

Послышались торопливые шаги, они звучали все громче. Появился человек. Я узнал одного из сотрудников отдела рекламы и попытался его остановить.

– Нет времени, – задыхаясь, произнес он, но тем не менее замедлил бег.

– Ты никого здесь не видел? – спросил я. – Шевалье Футана?

Он помотал головой.

– Нет, но… – Он посмотрел на меня, подняв белое как мел лицо. – Гесс Деминг свихнулся. Я должен связаться с газетами.

Похолодев, я сбежал по лестнице и схватил его за руку.

– Что ты имеешь в виду?! – закричал я. – Гесс был в полном порядке, когда я уезжал от него. Всего лишь немного пьян.

Лицо рекламщика блестело от пота.

– Это ужасно, даже словами не передать! Его жена, Сандра Колтер, ожила во время кремации. Все видели, как она кричала и колотила кулаками по стеклу, сгорая заживо. Гесс слишком поздно вытащил ее из печи, а потом словно обезумел. Говорят, у нее было временное прекращение жизненных функций. Мистер Прескотт, я должен позвонить по телефону!

Он вырвался и побежал в сторону административного корпуса.

Я достал из кармана клочок бумаги, письмо, найденное в доме Гесса Деминга. Слова плясали перед глазами. «Этого не может быть! – снова и снова повторял я себе. – Это невозможно!»

Я подразумевал не ужасное воскрешение Сандры Колтер при кремации. Такое можно объяснить, например, каталепсией. Но если рассматривать это в связи с другими странными событиями, напрашивался только один вывод – и я боялся его сформулировать.

Что сказал бедняга Форрест? Шевалье увез Джин в Коконат-Гров? Значит…

Такси все еще ждало меня. Я сел в салон.

– В «Амбассадор», – хмуро сказал я водителю. – Двадцать долларов, если все светофоры станут зелеными.

Глава 3

Черный гроб

Всю ночь я прочесывал Голливуд – безуспешно. Я выяснил, что ни Джин, ни шевалье Футан не приезжали в Коконат-Гров. И никто не знал адрес шевалье. Телефонный звонок на студию, которая бурлила из-за безумия Гесса Деминга и убийства Форреста, ничего мне не дал. Я методично прочесывал популярные места ночной жизни Голливуда. Побывал в «Трокадеро», «Сарди», во всех трех «Браун дербис» – знаменитых ночных клубах в районе восьмидесятых домов по Сансет, – все безрезультатно. Раз десять звонил Джеку Харди, но не получал ответа. Наконец в небольшом частном клубе в Калве-Сити мне немного повезло.

– Мистер Харди наверху, – сообщил обеспокоенный владелец. – Надеюсь, ничего плохого не случилось, мистер Прескотт? Я слышал о Деминге.

– Все в порядке, – успокоил я его. – Проводи меня к Джеку.

– Он отсыпается, – сказал владелец клуба. – Пытался выпить все, что у нас есть, и я уложил его наверху – решил, что так будет безопаснее.

– Уже не в первый