Без суеты. Как перестать спешить и начать жить - Карл Оноре

– В дом и вправду пришла неспешность, – размышляет Сьюзен. – Мы по-прежнему живем интересно, активно, только не бегаем все время словно курицы с отрезанными головами.

В мире, одержимом потребностью делать все как можно быстрее, некоторые люди все же решаются воспитывать детей «медленно». Не все формы замедления каждому по карману. Частная школа с «медленными» принципами обучения стоит немалых денег. Чтобы учить детей дома, кто-то из родителей должен сократить рабочие часы, а это опять-таки не всякая семья может себе позволить. Есть и много бесплатных возможностей «замедлиться» и «замедлить» детей. Например, сократить время, потраченное на телевизор или внешкольные занятия (а на этом и сэкономить можно). Тем не менее «замедлению» детей, как и любому другому «замедлению», препятствует не столько отсутствие денег, сколько современные умонастроения. Подавляющее большинство до сих пор хочет научить своих детей большему и быстрее. В Японии, например, многие родители отнюдь не приветствовали инициативу сократить нагрузку в классах – нет, они хотят, чтобы их дети еще дольше сидели в переполненных школах. По всему развитому миру для родителей и политиков результаты выпускных экзаменов все еще чуть ли не самый главный вопрос на свете.

Чтобы спасти новое поколение от культа скорости, придется полностью пересмотреть наши представления о детстве – примерно так, как 200 лет назад их пересмотрели романтики. Пересмотреть – значит придать процессу обучения больше свободы; сделать его более гибким и увлекательным для ребенка; дать ему возможность просто поиграть, не отчитываться перед вами за каждую секунду; избавить детей от обязанности копировать взрослых. А родители могли бы немного снизить свои требования и стандарты и на личном примере показать детям, как жить «медленнее». Да, это трудно. Однако дело того стоит, судя по примерам.

Никола Барнс рада, что Джек не вынужден больше выжимать максимум из каждого мгновения.

– Этот урок всем бы не мешало усвоить: и детям, и взрослым, – подытоживает она. – Научись замедляться, и жизнь станет намного лучше.

Житейская борьба главным образом разворачивается вокруг вопроса, как медленно или как быстро нужно все делать.

Стен Надольный. Открытие медлительности[19]

В 1898 г. Морган Робертсон опубликовал роман «Тщета» (Futility), роман-пророчество о том, к чему приведет состязание за трансатлантический рекорд скорости. В прологе спускают со стапелей величайший в мире лайнер, «практически непотопляемое» судно, способное пересечь океан на всех парах и в любую погоду. Но в первом же плавании непотопляемый лайнер сталкивается с другим кораблем. Свидетель несчастья пишет о «напрасном уничтожении жизни и собственности ради увеличения скорости». Вымышленный корабль назывался «Титан»{86}. Четырнадцать лет спустя, в 1912 г., уже невымышленный «Титаник» налетел на айсберг; погибло более 1500 человек.

Гибель непотопляемого «Титаника» вроде как заставила опомниться мир, безоглядно гнавшийся за скоростью. Многие уповали на то, что трагедия вынудит человечество сделать паузу, присмотреться к культу скорости и понять, что настало время остепениться. Нет, надежда тщетна. Век спустя мир по-прежнему пытается делать все быстрее и платит за это все дороже. Давно уже стало ясно, какую дань взимает с нас культура спешки: мы уничтожим себя и планету. Так мало времени, так мы одержимы болезнью времени, что забываем о друзьях, родных и супругах. Разучились радоваться, потому что спешим к следующему удовольствию. Питаемся невкусной и вредной едой, и дети наши несутся в том же урагане спешки – словом, веселое нас ждет будущее.

Но не все потеряно. Еще можно сменить курс. Хотя скорость, деловитость, одержимость «экономией времени» остаются характерными приметами нашей эпохи; сопротивление ширится. Медленное движение набирает обороты. Многие люди стараются уже не ускоряться, а замедляться: неспешность помогает им жить, работать, думать, играть.

Справедливо ли называть Медленное движение движением? Вроде бы налицо все признаки: общественные симпатии, предложения по переустройству жизни, акции на местах. С другой стороны, нет формальной структуры, «бренд» не развит: многие люди замедляются сами по себе, меньше работают, готовят дома, но не сознают, что тем самым участвуют в крестовом походе. Каждый акт «замедления» льет воду на общую мельницу.

Если у Медленного движения есть духовная родина, то это Италия. Средиземноморские традиции, любовь к досугу и удовольствиям служат естественным противоядием скорости. Slow Food, Cittaslow, Slow Sex – это все заслуга Италии. Но Медленное движение не ставит себе целью обратить Землю в сплошной средиземноморский курорт. Мы вовсе не хотим сменить один культ на другой, идола скорости на идола медленности. Скорость бывает продуктивной, мощной, веселой: лишившись ее, мы обеднеем. Нам нужен средний путь, и именно это предлагает Медленное движение: сочетать la dolce vita с динамикой информационного века. Весь секрет в равновесии: не надо делать все быстрее, делайте все с правильной скоростью: что-то быстро, что-то медленно, что-то не очень быстро, но и не очень медленно. Не следует мчаться опрометью, не разбирая дороги; считать минуты ради минут. «Медленный» человек спокоен, не будоражится, даже если обстоятельства подхлестывают. Один из способов культивировать в себе неспешность – выделить время для тех дел, в которых поторопиться невозможно: для медитации, вязания, садоводства, йоги, рисования, чтения, прогулок, цигуна.

Нет общей формулы замедления на все случаи жизни, нет универсального руководства, какая скорость будет правильной. У каждого человека, действия, мига – собственное время, Eigenzeit. Кому-то нравится жить на такой скорости, которая любого из простых смертных свела бы преждевременно в могилу. Пусть каждый сам подбирает себе темп. Как говорит Уве Климт, пианист, играющий в tempo giusto, «мир станет богаче, если допустить разные скорости».

Разумеется, на пути у Медленного движения еще много препятствий – в том числе и наши собственные предрассудки. Даже когда хочется замедлиться, не отпускает смесь жадности, привычки, страха отстать. В мире, заточенном на скорость, и черепаху еще надо уговорить стать черепахой.

Для скептиков Медленное движение – преходящая мода, маргинальная философия, которой не суждено стать мейнстримом. И то верно, со времен промышленной революции призывы угомониться не могли сдержать нарастающий темп вращения земли. Многие люди, в 1960-х или в 1970-х гг. проповедовавшие неспешность, в 1980-х и в 1990-х гг. кинулись нагонять. Глобальная экономика вновь взревет на полных оборотах или наступит очередной бум вроде мыльного пузыря доткомов, и все разговоры о неспешности полетят в мусорную корзину, а люди устремятся за быстрыми деньгами. Так ли? Не стану биться об заклад. Мы острее прежних поколений сознаем опасность и бесполезность непрерывного ускорения, и мы решительнее сопротивляемся культу скорости. Демография также оказалась на стороне «разоружения»: в развитых странах население стареет, а с возрастом приходит желание замедлиться.