Ведьмина поляна - Василий Головачев

– Выходи! – буркнул на еуродском языке тот, что постарше, с круглым «бабьим» лицом и жидкими волосиками.

Любаву вывели из камеры.

– Куда вы меня ведёте? – запротестовала она.

– Шагай! – равнодушно бросил молодой конвоир по-росски.

Руки пленнице не связали, и она могла бы освободиться, однако уверенности в том, что ей удастся добраться до порта, где стоял лопотоп с командой росичей, у неё не было. Поэтому она решила не предпринимать пока попыток освободиться самостоятельно.

Вне стен ратуши дышать было труднее, чем внутри, над припортовым селением висел смог.

Пленницу посадили в экипаж, бесшумно двинувшийся по улицам угрюмого городка.

Любава никогда в жизни не ездила на таких экипажах, передвигающихся с помощью электрических моторов, хотя и знала об их существовании, поэтому с интересом наблюдала, как водитель, смуглолицый абориген с огромной серьгой в оттянутом ухе, управляет машиной, крутя баранку руля.

Их сопровождали ещё два экипажа с белыми пирамидками на крышах, в глубинах которых светился глаз (эти экипажи принадлежали службе охраны порядка), одна впереди, одна сзади. Издавая хриплые вопли, сотрясающие барабанные перепонки, машины помчались к порту, распугивая другие экипажи и немалое количество пешеходов. Любава впервые видела столько праздношатающихся людей, и в голову девушки невольно пришла мысль, что выродки не зря зарятся на земли Роси, так как их безудержное размножение привело к дикому перенаселению Еурода.

Экипаж свернул к причалу. Стал виден флот, заполонивший залив. Любава с удивлением сосчитала корабли – не меньше трёх десятков, остановила взгляд на самом большом: это был хладоносец, на борту которого чернело имя судна – «Брама Господня».

Машина въехала на пирс.

Пленницу повели к трапу. По мере приближения к хладоносцу его размеры становились всё более впечатляющими, и когда корабль перегородил собой весь залив, ошеломлённая Любава оценила его мощь и угрозу, исходившую не только от величины судна, но и от рядов куполов: в них сидели хладуны, самое грозное оружие выродков. Это были не обычные жители Великотопи, а хладозавры – искусственно выращенные особи, способные стрелять «холодом» на большие расстояния. Сама Любава не была свидетелем удара хладозавра, но по рассказам отца знала, что один разряд этого монстра мгновенно замораживает болото на три-четыре версты в канале плевка и превращает в лёд любые объекты.

Её вывели на палубу корабля, где у двух мортир пленницу ждали члены экипажа в чёрном, с кучей сверкающих наград на мундирах и золотом эполет. Старшим был капитан «Брамы», высокий, худой, с недобрым взглядом выкаченных прозрачных глаз и презрительной складкой губ. На его эполетах блестели три огромные жемчужные звезды. Он оценивающе оглядел пленницу, задержав взгляд на её груди, кивнул.

– Ведите.

– Не пойду! – заупрямилась Любава. – Что вам надо?

– Тебя хочет видеть Великая Небесный Вождь, – проговорил капитан по-еуродски. – Иди, если хочешь жить.

– Сам конунг?! – не поверила она.

Ей не ответили, подхватили под руки с обеих сторон и повели к люку второй пристройки, топорщившейся множеством гребней, штырей и решёток. Она в отчаянии подняла голову, пытаясь найти в небе ворона, однако над пирсом летали только белокрылые чауны, перекликаясь резкими воплями. Имея глушар, Любава, может быть, и попыталась если не отбиться, то попросить птиц, чтобы они отыскали сородичей, но глушар у пленницы отняли ещё при задержании.

Флагманский корабль имел отдельный отсек на самом верху центральной пристройки, где при необходимости располагался командующий флотом или, как в данном случае, Великий Вождь Еурода, он же Монарх Свободы и Независимости – конунг. В этом Любава убедилась, когда перед ней распахнулась двустворчатая, обитая золотыми чешуями и жемчугом дверь. Её втолкнули в помещение, и, просеменив от толчка несколько шагов, она увидела того, кто правил Еуродом, складкой Мироздания, оставшейся от исчезнувшей в небытие Атлантиды.

Сидеть и ждать отправившихся выручать дочь было не в характере воеводы. Дел хватало, и он лишь ночью позволил себе расслабиться и прилечь на походную кровать в одной из палаток развёрнутого на берегу лагеря. Удалось поспать несколько годин, что немного подняло тонус организма.

Наутро ворон доставил Гонте донесение об инциденте под Хлуманью, в зоне перехода, и о ранении мати Зоаны. Оставив за себя сотника Избрана, воевода с пятёркой дружинников поскакал к погранзаставе.

Разговор с Зоаной и ходоками из России заставил его крепко задуматься о плане действий на случай нового прорыва в Рось бандитов с Украины, о которых он раньше вообще не слышал. Но угроза была реальна, следовало позаботиться о защите Грани, и Гонта разослал по всем заставам вранов-гонцов с предупреждением о мобилизации. Кроме того, в Микоростень был отправлен и курьер на клюваре с предложением главе района включить режим НО – Народной обороны и сконцентрировать где-то на западном обрыве плато «большой глюк» – отряд специального назначения, в который входили самые энергетически развитые росичи. Это был резерв Роси, позволявший отбиваться от атак выродков Еурода на протяжении последних веков, и не только ближайшего материка, но и других мировых образований расколовшегося после войны материка – Атлантиды.

Уже после встречи с ходоками в Хлумань примчался вран-гонец с побережья и сообщил о благополучном завершении отрядом Могуты первой части операции по освобождению Любавы. Лопотоп сотника без особого труда прошёл в бухту Немки и встал у пирса среди таких же болотоплавов, не вызвав у охраны порта подозрений.

Вдобавок десантникам удалось выяснить, где поместили пленницу, что немного повысило настроение Гонты. Он боялся, что дочь отправят в столицу Еурода, после чего надежды на её вызволение падали почти до нуля. Несмотря на разведчиков, давно окопавшихся в стране выродков, вряд ли спецназу Роси удалось бы преодолеть сотню вёрст от берега до Ладана и умыкнуть девушку. По докладам агентов Еурод-Юдем был насыщен подслушивающими и подглядывающими устройствами, а также наводнён сексотами, докладывающими охране порядка о малейшем свободолюбии жителей, будь то соседи и даже родственники. Нередки были случаи, когда люди сдавали родителей или детей просто от скуки или ради ликвидации конкурентов. Представить себе, что подобное могло бы проникнуть в умы росичей, было невозможно, однако промывка мозгов молодёжи уже началась в эпоху княжения Еляты, и опасность превращения народа Роси в уродливую конструкцию вроде выродившегося в толпу идиотов этноса Еурода нарастала.

Убедившись, что жизнь заставы налажена, Гонта решил навестить поляну с Чёрным столбом перехода. Узнав об этом, гости из России напросились ехать с ним, и воевода уступил, надеясь, что россияне предложат что-нибудь дельное в сложившихся обстоятельствах.

Поехали вместе – семь росичей (если считать и Корнелия) и четверо россиян. Так как гости не были всадниками и на клюварах никогда не ездили, отправились на поляну пешком.