Сказочное невезение - Диана Уинн Джонс

Седая безжалостная дама шагнула вперед. С дребезгом раскрыла официальный документ и почти с таким же дребезгом прочистила горло.

– Роберт Винстенли Генри Браун; Доротея Кларисса Пеони Браун, урожденная Партридж; Хьюго Вандерлин Корнелиус Тесдиник и Амос Рудольф Персиваль Вандерлин Тесдиник, – зачитала она, – вы все четверо обвиняетесь в злостном мошенничестве, использовании волшебства вопреки интересам королевства, подлоге, заговоре и государственной измене. Вы арестованы…

– Не было государственной измены! – произнес мистер Амос.

Лицо его приобрело странный светло-малиновый оттенок.

Граф Роберт – вернее, как теперь выяснилось, просто Роберт Браун – стал в лице примерно того же цвета, что и Кристофер, когда тот прикасался к серебру.

– Я не совершал государственной измены! – сказал он, задыхаясь. – Я сказал Амосу, что больше не буду играть в эти игры. Сказал сразу же, как женился на Антее.

Моя сестра, которая, сразу видно, изо всех сил старалась не разрыдаться, открыла было рот, чтобы что-то добавить, но миссис Хейвелок-Хартинг лишь сурово повернулась к одному из юристов.

– Пометьте, – распорядилась она. – Тесдиник-старший и Браун не признают свою вину.

– А я вообще ни в чем не виновата! – заявила сквозь слезы графиня. Если она и не плакала, то очень хорошо притворялась. – Я никогда ничего такого не делала!

– И я не делал, – сказал мистер Амос. – Все это надуманные…

Он осекся и отступил, потому что по салону поплыл красный резиновый мяч. Добравшись до мистера Амоса, он яростно запрыгал прямо перед ним.

– …заявления, – закончил мистер Амос, испуганно глядя на мяч.

– Минуточку. – Габриэль де Витт поднял руку и подошел к прыгающему мячу. – А это что такое?

– Привидение, монсеньор, – пояснил один из королевских чародеев, стоявший рядом с мистером Амосом.

А другой чародей глухо и испуганно добавил:

– И оно утверждает, сэр, что его убили.

Габриэль де Витт поймал мяч и сжал обеими руками. В салоне повисло мертвое молчание – де Витт стоял, рассматривал мяч, а лицо его делалось все угрюмее.

– Да, – сказал он наконец. – Именно так. Призрак женского пола. Утверждает, что доказательства убийства находятся в библиотеке. Сэр Саймон, не сочтите за труд, сопроводите это несчастное привидение в библиотеку и принесите мне доказательства.

Он передал мяч чародею. Сэр Саймон кивнул и понес красный шар прочь, мимо мистера Прендергаста, потом в открытую дверь.

– Тут я уж точно ни при чем, – заявил мистер Амос. – Но поймите – вы, все! – Он раскинул руки в умоляющем жесте.

Вот только беда состояла в том, что все так перепугались этого призрака, что мистера Амоса никто уже не воспринимал всерьез. На мой взгляд, мистер Амос сейчас очень походил на грушевидного пингвина-недомерка, и все же он продолжил со страстью в голосе:

– Вы должны понять! Я действовал исключительно в интересах Столлери. Когда скончался мой отец, граф Хамфри, Столлери был разорен. Сады зарастали, крыша текла, мне пришлось заложить поместье, чтобы расплатиться с прислугой, а прислуга, кстати, была второсортная и неумелая. У меня чуть сердце не разорвалось. Я очень люблю Столлери. Мне так хотелось, чтобы здесь все было как положено – порядок, достаток, красота, штат вышколенных, почтительных слуг. Я знал, что на это нужны миллионы, знал, что на это уйдут все мои силы и энергия, знал, что без волшебства не обойтись, – особого волшебства, волшебства, которое, да будет вам известно, я сам изобрел и тайно установил в погребе! Чтобы зарабатывать деньги, я должен был иметь свободный доступ к этому погребу. А единственный человек, который имеет свободный доступ к погребу, – это дворецкий; соответственно, мне пришлось стать дворецким. Поймите, пожалуйста, я вынужден был стать дворецким! Я заплатил одному молодому актеру, чтобы он занял мое место, – мы с Рудольфом Брауном были в те дни очень похожи…

– Да, а своего брата – моего мужа – ты выставил за дверь, – внезапно произнесла с горечью моя мама. – Чтобы не путался под ногами. Хуберт так от этого и не оправился.

Мистер Амос уставился на нее – похоже, он вовсе забыл о ее присутствии.

– Хуберту очень нравилось заправлять книжным магазином, – сказал он.

– Ничего подобного, – отрезала мама. – Это я придумала книжный магазин.

– Вы упускаете две вещи, граф Амос, – вставил Габриэль де Витт. – Первая состоит в том, что, возвеличив своего приятеля-актера, вы обманули короля, а это измена, а второе – что ваша попытка возродить Столлери с самого начала была обречена на провал.

– Обречена? – повторил мистер Амос. Он поднял руку и широким жестом обвел Главный салон, гостей, люстры, прекрасную роспись на потолке, позолоченные диваны и стулья. – И вот это вы называете провалом?

– Провалом, – подтвердил Габриэль де Витт. – Вы, возможно, успели заметить, что все без исключения остальные здания, выстроенные над этой вероятностной аномалией, представляют собой опустевшие развалины. Эта аномалия – как слив в раковине. Рано или поздно она утянет Столлери в ту же воронку разрушения – сколько бы вы ни прибегали к магии, сколько бы денег сюда ни вкладывали. Полагаю, расходы по содержанию этого поместья превосходят… А, вот и сэр Саймон.

Он отвернулся от мистера Амоса, продолжавшего взирать на него в испуганном недоумении. Вошел сэр Саймон в окружении законников и чародеев. Еще бы – с этого этажа в библиотеку можно было попасть через галерею, на все потребовалось несколько минут. Сэр Саймон подошел к Габриэлю де Витту – в одной руке он держал резиновый мяч. А в другой болтался мой фотоаппарат.

– Прошу вас, монсеньор, – сказал он. – Жертва утверждает, что убийца лишил ее жизни, заловив ее душу вот в этот фотоаппарат.

В первый миг я даже забыл, как дышать. И могу поклясться, что сердце мое тоже остановилось. А потом вдруг мощным толчком вернулось к жизни и загрохотало в ушах, пока мир не подернулся рваной серой завесой и мне не показалось, что я сейчас потеряю сознание. Тут я вспомнил, что положил фотоаппарат на полку, когда у Кристофера свело ногу. Вспомнил, как вспышка ударила прямо ведьме в лицо, когда она начала накладывать на меня заклятие. Вспомнил тот журнал, проиллюстрированный скверными картинками. Картинками, не фотографиями. Ведьма явилась из мира, где никто не решался фотографировать, потому что душа сфотографированного застревала в фотоаппарате. Я оказался убийцей. И тут я подумал: да, меня действительно преследует Злой Рок.

Смутно долетали до меня слова Габриэля де Витта:

– Попрошу всех подождать либо в этом помещении, либо в банкетном зале вместе со слугами. Я либо кто-то из моих сотрудников или полицейских должны допросить вас всех по очереди под действием заклятия на правду.

Очень многие гости начали возмущаться. Я понял – нужно выбираться отсюда! Огляделся и понял, что стою совсем рядом со служебной дверью. Меня оттеснили к ней, когда явилась вся эта компания с Габриэлем де Виттом. А Габриэль де Витт тем временем продолжал: