Твоя на одну ночь - Ольга Иконникова

вспомнила, кто это такой, и только когда вскрикнула королева Лилиан, поняла, что речь шла о герое Пятилетней войны. Герое, который был сослан на задворки Эльзарии за то, что посмел возжелать королевскую дочь.

– Ваше величество! – герцог Дюплесси остановился на почтительном расстоянии и отвесил предписанный этикетом поклон. – Простите за то, что посмел явиться на праздник без приглашения, но я давно и безуспешно добивался вашей аудиенции, а дело, по которому я прибыл в столицу, не терпит отлагательств.

Он не смотрел ни на кого, кроме короля – даже на ее величество. То ли он на самом деле не заметил Лилиан, то ли предпочел сделать вид, что не заметил.

– Хорошо, ваша светлость, – процедил король, – я с вами поговорю сегодня же. Но, разумеется, не здесь. Давайте дадим детям возможность повеселиться. Я приму вас вечером. Скажем, в восемь часов.

Хмурый вид короля не сулил герцогу ничего хорошего, и я была почти уверена, что его величество забудет о назначенной аудиенции сразу же, как только герцог покинет сад. И я не очень понимала причины столь вопиющего нарушения приличий генералом Дюплесси.

Он уже находился в столице – а ведь королева говорила, что ему нужно было всего лишь повидать больную мать. Не мог же он рассчитывать на то, что кто-то во дворце (особенно сам король!) принесет ему извинения за то, что он столько лет вынужден был прозябать в гарнизоне на границе Эльзарии? И уж тем более он не мог надеяться, что королеве Лилиан позволят обменяться с ним хотя бы парой слов.

– Простите, ваше величество, но я вынужден настаивать на разговоре прямо сейчас!

Похоже, генерал знал короля ничуть не хуже, чем я.

– Одумайтесь, ваша светлость! – угрожающе прошипел его величество. – Ваше поведение недопустимо. Но я готов объяснить его той дальней дорогой, что вам пришлось проделать до Луизаны. Отправляйтесь домой и хорошенько выспитесь.

Гости напряженно молчали, как и я, не понимая, что происходит. Я снова посмотрела на королеву – на ее бледных щеках играл лихорадочный румянец. Она смотрела на Дюплесси, не отрываясь, но не делала ни малейшей попытки вмешаться в разговор. Впрочем, зная ее характер, я и не ждала от нее ничего подобного.

– Ваше величество, этот разговор не займет много времени, – генерал едва заметно пошатнулся. Видно было, что он измучен и устал. – И я буду говорить не о себе. Вы знаете – я никогда не просил у вас ничего для себя лично, – тут он смутился (должно быть, подумал о том, что всё-таки просил – руку принцессы Лилиан) и уточнил, – ни титулов, ни денег, ни орденов. Но в моем гарнизонном госпитале все десять лет, что прошли с подписания мирного договора, находятся несколько десятков солдат и офицеров, пострадавших во время войны физически или умственно. Кто-то из них потерял отдельные части тела, кто-то – память, кто-то – рассудок. Они не могут вернуться домой по разным причинам. В свое время своим высочайшим указом, ваше величество, вы закрепили их за нашим госпиталем, но, должно быть, позабыли выделить деньги на их содержание. Я неоднократно писал об этом и в военное министерство, и в министерство королевского двора, но ни разу не получил конкретного ответа. Меня кормили обещаниями, и я ждал, когда же в столице вспомнят о тех героях, которые позволили Эльзарии выстоять в той войне. Мы не роптали и ничего не требовали бы, если бы средств, выделяемых на наш гарнизон, хватало бы и на еду и лечение наших больных. Но ни продовольствия, ни лекарств не хватает, и люди голодают уже который месяц.

Я слушала его без большого удивления – я прекрасно понимала, в каком состоянии находится государственная казна. Большая часть доходов шла на содержание королевского двора – балы, приёмы, наряды, драгоценности, ремонт дворцов. Где уж тут было подумать о солдатах?

– Вам не следовало, ваша светлость, обременять его величество подобным вздором, – от толпы отделился герцог Лурье. – Буду рад видеть вас у себя в министерстве завтра утром. Я попробую изыскать немного средств, но вы должны понимать – в Эльзарии слишком много гарнизонов, чтобы мы могли удовлетворить запросы каждого. Впрочем, это тема для более приватного разговора.

Король поморщился, явно недовольный тем, что этот вопрос был поднят в присутствии камрийских гостей, и резко бросил:

– Надеюсь, вы довольны, ваша светлость? Ступайте уже! Уверен, герцог Лурье сделает всё возможное, чтобы вам помочь.

Дюплесси отвесил еще один поклон, щелкнул шпорами и удалился. Он донес до его величества то, что столько лет не могли донести его депеши, и теперь только сам король должен был решить, как о нём станут отзываться в далеком гарнизоне.

Настроение у всех присутствующих было испорчено, а когда сверкнула молния, и на траву упали первые капли дождя, стало понятно, что праздник прервется.

Дети плакали и топали ногами, но взрослые уже тащили их в сторону дворца, к парадному входу которого потянулись и кареты.

– Он приехал, ваша светлость! – вцепилась в мою руку Лилиан. – Он всё-таки приехал!

Я ничего не сказала в ответ. Мне не хотелось разочаровывать ее, но мне показалось, что генерал Дюплесси вернулся в Луизану вовсе не для того, чтобы увидеть королеву.

Когда Джереми заснул, я поднялась в комнату Мелани и рассказала ей почти всё о том, что случилось во дворце. Я умолчала только о том, что было связано с Аланом – эту тайну я не могла доверить даже ей.

– С Джереми точно всё в порядке? – забеспокоилась она.

– Да, он огорчен лишь тем, что на турнире не смог получить главную награду из рук королевы Лилиан. Уверена, он продолжит сражаться даже во сне.

Мелани удовлетворенно кивнула, и успокоившись по поводу Джереми, в моем рассказе сразу выделила то, что сейчас тревожило и меня саму.

– Но как могло случиться, что наши доблестные солдаты влачат столь жалкое существование? Я думала, что всем, кто стал инвалидом на той войне, положена какая-то пенсия. И неужели его величество может устраивать столь пышные балы, зная, что в гарнизонах голодают те, кто охраняет наши границы?

Она высказала эту крамольную мысль и испугалась сама.

– Боюсь, его величеству нет дела до каких-то солдат, – горько усмехнулась я. – И герцог Лурье при встрече с Дюплесси предпочтет отделаться жалкой подачкой. Если он вообще захочет встретиться с генералом.

– Я