Мост через бухту Золотой Рог - Эмине Севги Эздамар

— Если они летают на Луну, то почему мы не можем поехать на персидскую границу и сделать репортаж о голодающих крестьянах?

Я сразу же согласилась и подумала о крестьянах. А еще я подумала о Кериме. Я ведь могу сделать много фотографий, которые потом покажу ему, и он очень удивится, а еще я буду читать по дороге политические книги. Роза Люксембург наверняка читала политические книги, когда моталась между Берлином и Варшавой; она ехала на поезде, а за окном шел дождь, и она смотрела на дождь или на косуль и кроликов, которые скакали по лугам. Хайдар предложил одному мальчику из нашей группы поехать вместе с нами, — он был у нас самым толстым, и Хайдар играл иногда вместе с ним американских комиков Стена и Олли. Мы пошли в газету рабочей партии и сказали:

— Мы хотим сделать репортаж о событиях на персидско-иракской границе.

Главный редактор выписал нам журналистские удостоверения.

— Если вам понадобится помощь, обращайтесь в местные комитеты рабочей партии.

Когда я сообщила родителям, что еду в Анатолию, мать спросила меня:

— Ты не боишься?

— Нет. Там голодают крестьяне, и я считаю, что нужно что-то делать.

— Дочь моя, я спрашиваю тебя, не боишься ли ты ехать в такую даль, ведь все-таки две тысячи километров? Не опасно ли молодой девушке отправляться в такое путешествие?

— Нет. Я не могу тут сидеть и объедаться, когда крестьяне там голодают. Я поеду.

— Опасный ребенок. С детства такая. — сказала мама. — Бывало, поставлю горячую кастрюлю с супом на пол, чтобы остудить, а ты возьмешь и усядешься прямо на кастрюлю.

Отец сказал:

— Дочь моя, у тебя с головой все в порядке? Куда ты собралась? В ад! Сама погибнешь и нас за собой утянешь.

Тетушка Топус сказала:

— Наша девица совсем разум потеряла. Ей к врачу надо, чтобы сделал ей укол. Милая, собери мозги!

Отец сказал:

— Ладно бы ты была мужиком, а то ведь девушка!

Я взяла в училище мужской парик и усы. Хайдар сказал:

— Зачем? Я думал, мы хотим сделать репортаж. Если дело окажется опасным, то оно будет опасным и для мужчины.

Тогда я решила надеть по крайней мере длинную рубаху моего отца, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания мужчин.

Отец сказал:

— Тебя не переубедить. Легче верблюда заставить подпрыгнуть.

Он дал мне триста лир. Я купила в аптеке средство от змеиных укусов. Из моих денег мы купили три билета на автобус до Каппадокии, у Хайдара там жил отец, он был врачом. Мы надеялись, что он даст нам еще денег на дорогу. Я купила себе две книги: «Капитал» Маркса и «Государство и революция» Ленина.

Автобус в Каппадокию был забит крестьянами, которые возвращались в свои деревни с пустыми карманами. Многие из них попались на удочку одного стамбульского проходимца, умудрившегося продать им городские часы у памятника Ататюрку. Этот проходимец встал у памятника, против городских часов. Через какое-то время к нему подошел один из его сообщников, сверил свои часы с городскими и заплатил проходимцу денег. Потом появился еще один сообщник, тоже сверил свои часы и тоже заплатил. Крестьяне, которые в поисках работы оказались как раз на площади, спросили обманщика, за что эти люди дали ему денег.

— Эти часы — моя собственность. И все, кто хочет сверить свои часы с моими, должны мне платить. Я уже много заработал на этом. Если хотите, могу вам уступить их.

Крестьяне купили у него часы и стали требовать денег у прохожих, которые сверяли свои часы по городским. Дело кончилось тем, что позвали полицию.

Перед самой отправкой в автобус вошел еще один обманщик. Он показал рулон брючной ткани, двадцать метров, и хотел получить за него сто лир. Нашелся крестьянин, который купил у него ткань. Обманщик вышел, автобус поехал, тут оказалось, что в рулоне не двадцать метров, а всего три. Обманутый крестьянин обвернул себе ноги тканью и не хотел верить, что это не двадцать метров. Я сказала ему:

— Америка эксплуатирует нас, и ее прихвостни, живущие в нашем прогнившем обществе, тоже эксплуатируют вас. Это все из-за прогнившей экономики.

Я несколько раз повторила свои тезисы, пока один из крестьян не сказал:

— Сестричка, Америка полетела на Луну. У Америки нет времени заниматься нами.

Крестьяне везли с собой овец, которые блеяли без конца: «Америка — ммееее — эксплуатирует — ммеее — нас — мееее-меее-меее».

Я замолчала и открыла Ленина. «Государство и революция». В кассе мне продали билет на место прямо за кабиной водителя, который теперь смотрел через зеркальце на мои ноги. Я перестала читать Ленина и положила раскрытую книгу на колени. Водитель поправил зеркальце и рассматривал теперь мое лицо. Я закрылась Лениным и снова принялась читать, не понимая ни слова, потому что мне все время приходилось следить за водителем, который то и дело менял положение зеркальца, и Ленин гулял у меня туда-сюда, пока не настала ночь. Луна ехала вместе с нами в ночи, все крестьяне смотрели на луну за окошком, справа, и думали об «Аполлоне-7» и американцах.

Когда мы добрались до дома Хайдара в Каппадокии, его мать встретила нас словами:

— Дети приехали! Вы в Стамбуле, наверное, больше знаете о путешествии на Луну, чем мы тут, в Анатолии.

Я сказала матери Хайдара:

— Луна принадлежит всем, значит, она принадлежит и нам. Американцы нас не спросили, хотим ли мы, чтобы они полетели на Луну. Вот так же они заходят к нам в море и не спрашивают нас.

Мать Хайдара сказала:

— Луна принадлежит только Аллаху.

Отец спросил нас, почему мы хотим попасть именно на персидско-иракскую границу.

— Это у нас задание такое творческое, изучить там людей, — соврали мы.

Мы боялись, что он нам иначе не даст денег. У Хайдара в саду были одни сплошные вишни. Все втроем мы залезли на деревья, расселись поудобней каждый на своем дереве и долго сидели, ели вишни, разговаривали об американском империализме, бросали косточки вниз, стараясь попасть по большому камню, что лежал в саду, и кричали:

— Да здравствует спасение всех угнетенных народов!

Вечером отец Хайдара пригласил нас на ужин в офицерское казино. У него была своя частная практика, и он дружил со многими офицерскими чинами. Мы сидели за длинным столом при свете луны и слушали речи старшего офицера, потому что никто, кроме него, не говорил. Когда он говорил, никто не ел, когда он делал паузу — все принимались работать ножами и вилками. Важный офицер спросил отца Хайдара:

— Что делает тут твой сын со своими друзьями?

— Они артисты, хотят изучить получше здешних жителей и местные нравы.

Теперь важный офицер обратился к нам: