Тайный шифр художника - Олег Рой

– А ты не в курсе, он, случайно, не основал некий художественный фонд? – поинтересовался я.

– Ну, брат, извини, чего не знаю – того не знаю, – хмыкнул Артем. – Я не всеведущ. Мне и это нарыть дорогого стоило… Ну, да ты заслужил.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Ты мне очень помог. Чем я могу тебя отблагодарить?

– Да брось, – фыркнул он. – Я ж по-дружески. Ты мне, кстати, тоже очень помог. У нас со Снежаной… Тьфу-тьфу-тьфу!

– Так чего ж у тебя голос такой убитый?

– Да тут известие дурное пришло… Из Тихвина как раз. Ты ж помнишь отца Тихона, да?

Мое сердце ухнуло вниз. Неужели еще один? Предпоследний…

– Что… Когда? – Я хотел спросить, «что случилось», но и так было ясно, оставалось лишь уточнить очередные страшные подробности. – Как он погиб?

– Да нет, он жив пока, но… в общем, это уже вопрос времени, – вздохнул Артем. – Короче, они у себя в монастыре церковь ремонтируют, ты и сам видел.

– Ага, видел, – подтвердил я.

– Ставили они главку, ее надо было к каркасу приварить. Приварили, сварщик и говорит: я-де, баллоны у вас оставлю, утром за ними заеду, а то, мол, умаялся. Ага, умаялся он… Небось накатил после работы, за руль садиться побоялся, пьянь подзаборная…

– Ну и?.. – нетерпеливо поторопил я.

– Отец Тихон, значит, баллоны к себе в келью и затащил. Ночи-то еще с заморозками, а в баллоне газ. Клапаны лучше не морозить, да и вообще… Уж не знаю, что там точно случилось, милиция сейчас занимается… Но газ этот проклятый ночью как раз и рванул. Причем бабахнул пустой баллон. Початый вообще не пострадал, его взрывной волной во двор выбросило, саперы потом доставали. А тот, что почти пустой – вдребезги, стены в келье – как после обстрела, все осколками посечены… Ну и пожар был. Только угол с иконами каким-то чудом уцелел.

– А сам отец Тихон что?

– Обгорел сильно, как только жив остался? Сейчас в искусственной коме. Я сам кровь на плазму сдавал с утра, но врачи только вздыхают да глаза отводят. Похоже, все-таки не выберется отец Тихон…

Мне тоже всей душой было жаль Тихона, но сейчас необходимо было уточнить нечто очень важное.

– А ты знаешь, где именно он обгорел? В смысле – какие части тела пострадали?

– Вроде в основном спина пострадала, – вздохнул Артем. – Наверное, спал, отвернувшись к стене.

На этой печальной ноте мы и закончили разговор. На прощание, чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, я еще раз пожелал Артему удачи со Снежаной, а сам повесил трубку и тут же схватился за сигарету. Было такое чувство, что если я вот прям сейчас не закурю, то просто отброшу коньки.

Итак, из восьми человек, которым Зеленцов-Апостол сделал свои удивительные татуировки, шестеро мертвы и один выжил лишь чудом. И ох, как же мне это не нравилось… До последнего момента я все оттягивал, все никак не хотел верить, все убеждал себя, что это какая-то нелепая случайность или, может, криминальные разборки… В общем, не мое дело, и меня оно никак не касается. Но теперь врать самому себе и дальше было просто нельзя. Конечно же, поводом для всех этих смертей стало не уголовное прошлое жертв, а рисунки Зеленцова, которые остервенело уничтожают вместе с телами этих несчастных. А так как несколько рисунков Зеленцова принадлежат и моей любимой девушке (теперь я называл Вику только так, во всяком случае про себя), то ей также может грозить опасность.

И что делать, как ее защитить? Обратиться в милицию? Но там, скорее всего, меня даже слушать не станут. Никто не станет связывать воедино убийства, совершенные в разных городах, тем более что часть из них считаются раскрытыми, а остальные – и вовсе несчастными случаями. И уж конечно, никто ничем не поможет Вике. Как говорится, когда убьют – тогда и приходите.

Но что же тогда? Может, обратиться за помощью к заказчице? Ведь охраняли же ее люди Рэмбрандта, а возможно, и Гвира… И что? Толку с той охраны? Оба мертвы. Да и с какой стати они вообще будут охранять Вику? На фиг она им сдалась? Ведь те рисунки, которые Вика готова им продать, уже, почитай, у них в руках, а с портретами своей мамы она, боюсь, ни за что не расстанется, даже несмотря на опасность…

Единственным, что хоть как-то грело душу, было то, что наконец-то обнаружилось хоть одно связующее звено между рисунком на лампе и рисунками Апостола. И этим связующим звеном было имя фон Бегерита. Правда, этот факт никак не объяснял, как именно Андрей сумел овладеть техникой, которую Вика назвала «метод Зеленцова», и откуда вообще узнал про нее. Но сейчас мне, честно признаться, было вообще не до этого.

Я позвонил Вике и поинтересовался, не может ли она некоторое время пожить не дома. А, скажем, у кого-нибудь из подруг или родственников… На что Вика, естественно, тут же осведомилась, что случилось, и я вынужден был рассказать ей о происшествии в монастыре.

– Жалко отца Тихона. Может, он все-таки выкарабкается? Он такой сильный, – с надеждой проговорила она, и в трубке послышался какой-то звук, подозрительно похожий на всхлип.

– Конечно, жалко, – согласился я. – Но сейчас нам хорошо бы подумать о другом. О том, что владельцев рисунков Зеленцова остается все меньше и меньше. А ты одна из них. Значит, ты в группе риска. И тебе обязательно надо где-то спрятаться. А лучше вообще уехать из Москвы.

– Грек, но мамины портреты в банковском сейфе, а не у меня на спине, – тут же возразила Вика. – В отличие от этого уральского фермера. Его обязательно надо предупредить! Ты нашел его адрес? Напишешь ему?

В этом была вся Вика. Прежде всего она думала и беспокоилась о других, а не о себе.

– Адрес Лома, то есть Мякушкина, у меня есть, – отвечал я. – Свердловская область, Туринский район, ферма возле поселка Ленское. Но что-то мне подсказывает, что письмо туда будет идти очень долго…

– А Маньковский будет в Екатеринбурге уже на следующей неделе, – заметила Вика. – Грек, надо сообщить о нем в милицию!

Я только усмехнулся про себя.

– Ну как ты себе это представляешь? У нас же никаких доказательств его вины нет. Подозрения в сумасшествии и пара подслушанных разговоров – это, знаешь ли, не улики… В милиции сейчас дел полно, с нами даже разговаривать никто не станет.

– Да, это верно, – снова вздохнула она и на некоторое время замолчала, а потом воскликнула:

– Знаешь что, у меня идея. Давай с тобой сами слетаем в Екатеринбург и предупредим фермера.

– Вика, ты с ума сошла! – ахнул я.

– А что такого? – В голосе Вики звучало неподдельное удивление. – Мне давно хочется на Урал, я никогда там не была. Посмотрим город, говорят, он красивый, сходим в театры, в музей минералов… А заодно и съездим к этому фермеру.

– Но это может быть опасно!

– Почему? Ведь мы уедем оттуда до того, как туда приедет Маньковский.

– Вика, – я попытался воззвать к здравому смыслу, – а если все-таки убийца не Маньковский? И получится, что на Урале мы попадем к нему прямо в лапы?