Полигон - Михаил Атаманов

– Я знаю, где находится Поречье! – раздражённо перебил я подругу. – Это же чёрте где, в семидесяти километрах от нашей территории! Почему не устроить засаду на той же самой трассе, но в Федорцово всего в двадцати километрах восточнее Талдома?

– Потому как это самый первый напрашивающийся вариант, к тому же слишком близко к нашим территориям. Осторожный диверсант не станет там проезжать и постарается объехать Федорцово просёлочными путями. А вот наших людей в Поречье никто не ожидает. Приказ у Амазонки – в случае обнаружения Максима его пленного на Полигон не везти.

– Да ты что, Фурия, сдурела? Нельзя устраивать самосуд над ребёнком! Отмени приказ!

– Максим вовсе не ребёнок! Да он старше меня! Ты что, и меня тоже считаешь ребёнком?! Убитый им Ромка, вот кто действительно был ребёнком. А Максим – это уже сформировавшийся шестнадцатилетний диверсант-убийца, который ловко водил всех нас за нос и хладнокровно зарезал восьмилетнего пацанёнка. Отменять приказ я не буду, да и не смогу уже – группа Амазонки находится гораздо дальше радиуса наших раций. Если они покарают предателя, то при входе в зону нашего приёма передадут сообщение: «Немезида».

Немезида? Богиня возмездия? Я посмотрел прямо в глаза Елизавете и потребовал:

– Ответь мне, только честно. Поречье выбрано именно для того, чтобы я не смог отменить твой приказ?

– Ты очень догадлив. И именно поэтому Амазонка выехала ещё ночью, чтобы уйти за радиус приёма рации. А теперь, Виктор, пропусти меня. Мне ещё встречать группу своих одноклассниц. А тебе, смею напомнить, нужно поговорить с Юлей Плахотниковой по поводу её идей. Девчонка уже третий день ждёт, когда ты назначишь ей время, а между тем это может быть важно. Раньше ты не заставлял других так долго ждать.

Лиза ушла, недовольно осматривая пожухлый уже осыпающийся букет. Я так и не смог понять, где моя подруга в конце ноября в условиях творящегося вокруг хаоса смогла найти живые цветы. И осыпающиеся на пол лепестки было такой мелочью в сравнении с тем, что Лиза несла в руках, возможно, одни из самых последних цветов на Земле.

– Бестия, пошли Юлю Плахотникову в командный центр на нижний этаж. У неё будет всего полчаса.

– Это Бестия. Юля будет через семь минут, все материалы для доклада при ней.

Я убрал рацию. Сегодня предстоял просто сумасшедший по насыщенности и напряжённости день, а потому тратить целых полчаса бесценного времени на выслушивание очередной «гениальной» идеи, которые с завидной регулярностью генерировали обитатели Полигона, казалось немыслимой роскошью. Лишь очень немногие идеи действительно стоили затраченного на ознакомление с ними времени. Большинство же были несбыточными из-за нехватки каких-либо ресурсов прожектами или вовсе невозможными.

Именно с такими мыслями я спускался в командный центр. Работы по его оснащению и запуску завершились только вчера, так что сейчас представилась возможность впервые оценить новинку в деле. Пустовавший ранее четвёртый подземный этаж ныне представлял собой растревоженный муравейник – в полутьме аварийных ламп (нормальное освещение в коридоре пока так и не сделали) туда-сюда сновали десятки незнакомых людей с тяжёлыми мешками и коробками, проход оказался заставлен разобранными кроватями и штабелями каких-то ящиков. Проёмы в боковые ответвления и комнаты зияли пугающей чернотой, в которой копошились непонятные тени – освещение в новые комнаты также ещё не успели провести. Апофеозом творящегося вокруг хаоса выглядела коза, привязанная к ручке одной из боковых дверей и жалобно блеющая при каждой вспышке искр электросварки.

По сравнению с этим тёмным сумбурным царством расположенный далее по коридору ярко освещённый центр управления смотрелся особенно контрастно, словно небоскрёб делового центра посреди грязных трущоб. Стоящие при входе двое охранников из числа новичков четвёртого отряда попытались было не пропустить меня и потребовали предъявить некий загадочный пропуск с допуском «Четыре-Один». Хорошо, что работавшие поблизости электрики из бригады Сурикова слышали этот разговор и подтвердили личность руководителя Полигона. После этого поведение охранников резко изменилось с нагловато-уверенного до испуганно-учтивого.

– Что за допуск «Четыре-Один»? – не стал я скрывать своего неведения.

– Вчерашний приказ от Константы, – смущаясь и слегка запинаясь, ответил немолодой охранник с висящей на перевязи загипсованной левой рукой. – Много нового народа по коридорам снуёт, все без документов, непонятно кто из них кто. После вчерашнего инцидента с нападением на дозорного выставлены посты у вышки на аэродроме, тут у входа в командный пункт, у ангаров с зерном, возле продуктовых складов, возле укрытий техники и у складов боеприпасов. Для прохода на эти объекты нужны специальные пропуска. Пока их распечатали на принтере просто картонки, но потом говорят, что магнитные карточки сделают.

– Меры правильные, – согласился я. – Хотя от вчерашней трагедии они бы не спасли. Кстати, сейчас придёт девушка в форме, её тоже нужно пропустить в командный центр.

Обстановку внутри охраняемого командного центра точнее всего можно было охарактеризовать словом «Лепота!». Разделённое на две отдельных комнаты помещение – в первой находился пост внутренней охраны и телефонная дежурная, во второй оперативная комната. Звуконепроницаемые стены, бронированные, бесшумно сдвигающиеся двери. Трое сотрудников охраны отслеживали через сотню камер слежения обстановку на территории Полигона как на поверхности, так и внутри ангаров и подземного бункера.

– Начальник смены Геращенко! – представился мне седой мужчина. – Пока проверяем оборудование, составляем графики патрулирования территории. Раньше этим девчонки первого отряда занимались, но Фурия приказала снять с них обязанность по охране внутренней территории.

– Да, я подтвердил этот приказ. Со вчерашнего дня у первого отряда совсем другие задачи – охрана трасс снабжения, сопровождение грузов, дальняя разведка и раннее оповещение об угрозах. Девчонок сейчас инструкторы из бывших военных обучают действовать в условиях заражения местности.

– Товарищ командир, разрешите вопрос, – встал со стула и вытянулся по стойке смирно один из операторов, рыжеволосый кудрявый парень лет двадцати в громадных очках с толстенными линзами. – Работа на поверхности вскоре станет смертельно опасной. Почему для этой роли выбраны именно школьницы?

– Поясни свой вопрос. Ты считаешь, что они не справятся с подобной работой? Или что ты смог бы выполнить лучше?

– Никак нет, я бы не справился – зрение минус шесть, ну какой из меня разведчик?! И по профессии я совсем не боец – учился в архитектурном, чертил проекты зданий на компьютере. Девчонки же справятся. Просто моё сугубо личное мнение – сейчас из-за вторжения космических тварей выживание человечества находится под угрозой. Во время опасного задания на поверхности люди могут погибнуть. Но смерть любого мужчины – это просто смерть одного индивидуума, его сугубо личная трагедия. Смерть же в тех же условиях молодой девушки – это трагедия всего общества, которая будет много раз отзываться в веках, это ведь смерть бесконечно огромного количества не родившихся детей и их потомков. Любая девушка в условиях страшнейшего сокращения численности населения сейчас особо ценна, и не стоит подвергать их риску.