Последняя жатва - Ким Лиггетт

– С Хэмми нам не нужна никакая посудомоечная машина. – И она протягивает тарелку мне.

Я отношу тарелку в мойку и промываю ее с мылом. Из окна кухни я вновь вижу Хэмми – он, как всегда, бегает вокруг пшеничного поля.

– Этот пес – как ты думаешь, что он там делает весь день и всю ночь?

– Он очень занят.

– Он тоже помогает Джесс? – с усмешкой спрашиваю я.

– Нет, глупый. Он сторожит.

– Чтобы туда не попало ничего дурного?

– Чтобы ничего дурного не выбралось наружу, – говорит она.

Я роняю тарелку в мойку. И, обернувшись, смотрю на Умничку – она сладко зевает, широко разинув рот, и случайно размазывает сироп по лицу. У нее падение уровня сахара в крови, не иначе.

– А теперь готовься ко сну, – мягко говорю я и, взяв тарелку с едой для Джесс, веду Умничку наверх, в ванную, чтобы она могла искупаться. Я наполняю ванну горячей водой и жду под дверью. С тех пор, как умер отец, она хочет сама мыться… сама одеваться… и даже сама подстригает себе челку. Никому не дает расчесывать ей волосы щеткой или делать прическу. Поэтому она вечно и ходит с этими своими несимметричными косичками. Наверное, она все-таки взрослеет, но не слишком быстро, потому что из-за двери я слышу, как она плещется, играя в воде, и поет свою песенку-считалку.

Она выходит из ванной, одетая в ночную рубашку, вся розовая и сияющая.

– Я ни капельки не устала, – говорит она и опять широко разевает рот в зевке.

– Я знаю, но тебе нужно как следует отдохнуть перед завтрашней работой в поле. На комбайне ты должна будешь смотреть в оба.

– Давай встретимся в наших снах, – говорит она, сворачиваясь калачиком под одеялом. – Тогда тебе не будет одиноко.

– Непременно, – шепчу я.

Закончив подтыкать одеяло Умнички, я беру тарелку и несу ее к комнате Джесс.

– Джесс? – Я тихонько стучусь в ее дверь. – Я принес тебе поесть.

Я вижу, как под ее дверью движется тень, слышу едва различимый звук шагов, затем наступает тишина. – Ты довольна своим утренним разговором с Эли? Она сказала, что может приезжать к нам в любое время либо ты можешь приходить к ней… как тебе захочется.

Опять молчание.

– Я должен тебе сказать… – Я понижаю голос. – С мамой в последнее время что-то не так. Она не такая, как обычно, теперь она ведет себя по-другому. Больше не говорит об отце… и ни о чем вообще. Только сидит и не сводит глаз с мух. Я начинаю думать, что, возможно, внутри стены сдохла какая-то тварь… может, мышь… В общем, я не знаю. Я знаю одно – без тебя, без твоего присмотра ситуация в нашем доме совсем вышла из-под контроля. Нам всем не помешала бы твоя всегдашняя практичность, так сказать, некоторая доза реальности.

Я прислушиваюсь, надеясь услышать смех – вообще хоть какую-то реакцию на мои слова – но слышу только тяжелое дыхание.

– То, что я сказал тебе на днях… это неправда. Тебе еще не поздно… добиться чего-то в жизни. – Я сглатываю и прижимаю ладонь к ее двери. – Прости, что заставил тебя чувствовать себя так, будто ты не имеешь никакой ценности. Для всех нас это был трудный год. Но я постараюсь стать лучше. Мы все должны стать лучше.

И я ставлю тарелку на пол под дверью.

Я иду к лестнице, когда слышу, как ее дверь со скрипом приоткрывается. Я оборачиваюсь и вижу, как тарелка движется по полу внутрь комнаты, после чего дверь захлопывается опять.

С ней все будет хорошо. Джесс крепкий орешек. Просто мне надо показать ей, что я могу двигаться вперед и быть главой нашей семьи.

Эта мысль вселяет в меня мужество, необходимое для того, чтобы наконец объясниться с мамой. Потакание ей не принесло пользы никому.

Я включаю свет в гостиной. Мама при этом даже не вздрагивает. Она сидит на диване в той же самой позе, что и вчера. Выглядит она ужасно, глаза у нее покраснели, под ними темные мешки, но я и так уже слишком долго терпел.

– Л. Э. У., – говорю я и вижу, как ее спина выпрямляется и деревенеет. – Почему папа давал деньги Ли Эрику Уиггинсу?

Она стискивает зубы.

– Не произноси этого имени в нашем доме.

При обычных обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы я замолчал, но сейчас мне нужны ответы.

– Настало время ответить на этот вопрос, – говорю я, садясь на корточки перед ней, чтобы заставить ее посмотреть на меня.

Ее подбородок начинает дрожать, на глазах выступают слезы.

– Мы прокляты, – шепчет она. – Твой отец собирался все исправить. А теперь, всякий раз, когда я его вижу, вижу эти ожоги, это напоминает мне о позоре, который отец навлек на нашу семью… Но тут что-то происходит.

– Что именно? Скажи мне.

– Тс-с, – шепчет она, пристально глядя поверх моего плеча.

– Пора это прекратить, – говорю я и, пройдя на кухню, сдергиваю с гвоздя мухобойку. – Во все этой истории с мухами надо поставить точку.

Едва я отвожу назад руку для замаха, мама вскакивает с дивана и хватает меня за руку, однако я не даю ей меня остановить. Стряхнув ее с себя, я снова и снова замахиваюсь и бью мухобойкой по стене, убивая мух без всякой пощады. Наверное, сейчас их уже не меньше пяти десятков. Они даже не пытаются двигаться, не пытаются улететь. Как будто сами напрашиваются на то, чтобы я их поубивал.

Прикончив их всех, я роняю мухобойку и когда оборачиваюсь, вижу, что она, сжавшись, лежит на полу и ее плечи трясутся. Я чувствую, как меня пронзает чувство вины – до меня вдруг доходит, что я наделал… и что этот дом делает со всей нашей семьей.

– Прости меня, мама, – говорю я, помогая ей встать.

Она смотрит на меня сквозь сетку спутанных волос. Сначала мне кажется, что она плачет, но нет, она смеется, и ее лицо искажено безумием.

– Я все равно их слышу, – шепчет она. – Он грядет. Он придет за всеми нами. Мы все умрем.

* * *

Я так вымотан, что на сей раз даже не делаю попытки уложить маму в кровать.

Добравшись до своей комнаты, я обнаруживаю, что мой мобильник вибрирует – это пришло текстовое сообщение от Эли.

«Я тут думала об этой истории с пророчеством, о котором ты мне говорил. Мисс Г. все поняла превратно, но кажется, я знаю его источник. Оно взято из старинной амбарной книги, хранящейся в архивах Общества охраны старины».

«Ты можешь показать мне эту книгу?»

«Конечно. В любое время».;)

«Может, прямо сейчас?»

«Это слишком рискованно. Может, завтра? Тогда мы окажемся там совсем одни. После моей тренировки. Как насчет того, чтобы встретиться на парковке?»

«Идет».

«Как ни странно, но сегодня я неплохо развлеклась».