Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS - Михаил Ежов

фразы рубленые, краткие. И ещё было в этой исповеди что-то искреннее — словно упала холодная маска, и наружу прорвалось наболевшее, отчаявшееся.

В то же время ясно, что Рессенс взывает к древнему мужскому инстинкту — непроизвольному желанию выручить женщину из беды. К тому же, предлагает деньги за смерть собственного брата. А её истинная мотивация — большой вопрос. Мало ли что можно насочинять. Возможно, дело в наследстве.

— Мне нужна свобода! — проговорила Рессенс, глядя мне в глаза.

Её собственный взгляд был полон решимости.

Я понял, что «медведю» не жить. Не убью его я, эта женщина отыщет другого, который не станет миндальничать. Судьба Теда Рессенса предопределена, и его смерть — лишь вопрос времени.

— Почему вы просто не уйдёте он него? — спросил я. — Не убьёт же он вас.

Женщина покачала головой. На губах появилась горькая усмешка.

— Он превратит мою жизнь в ад! Это будет не свобода, а… — она махнула рукой.

— Можно уехать за границу. Далеко. В Америку.

— Меня сопровождает его человек, — ответила Рессенс. — Люст. Этот чёртов немец ходит за мной повсюду! Он не позволит мне никуда сбежать.

Значит, я не единственный пленник, которого конвоирует Люст. Родная сестра «медведя» тоже на сомнительном положении. Становится всё интереснее.

— Кто за мной следит? — спросил я. — Люст? Или есть ещё кто-то?

— Сначала скажи, ты согласен мне помочь?

— За пятьдесят-то тысяч? — я изобразил плотоядную ухмылку. — Что за вопрос?! Считайте, ваш братец уже покойник!

Рессенс кивнула так, словно иного ответа и не ждала. Меня это слегка покоробило: за кого она меня принимает? Как-никак, я сын аристократа, причём не из последних в Империи.

— Половину получишь завтра, — сказала женщина, — когда расскажешь, как подберёшься к брату. Остальное — после завершения.

— Мне нужна свобода передвижения, — ответил я. — Не смогу ничего сделать, если люди вашего брата будут за мной следить.

— Не волнуйся. Слуг у него не так много, лишних нет. Никто приглядывать за тобой не будет. Я сказала Теду, что у нас с тобой договор, и про родственников твоих упомянула.

— Добраться до них сложновато.

— Знаю. Но твою бывшую мы прикончим запросто, если потребуется. Ты и сам это отлично понимаешь. В общем, брат уверен, что ты никуда не денешься.

«И ты тоже в этом уверена», — добавил я про себя. Вслух же сказал:

— Значит, я могу действовать, не опасаясь, что в самый ответственный момент за моей спиной появится Люст или ещё кто-нибудь из людей вашего братца?

— Можешь, — пообещала Рессенс.

Достала ещё денег, положила на диван. Поднялась. Её лицо снова приобрело привычное надменное выражение.

— Завтра вечером приду снова. Расскажешь, как станешь убивать моего брата.

— Он вас отпустит? Я думал, он контролирует все ваши передвижения.

— Не забывай, формально ты ведёшь расследование. Я тебя контролирую.

Я кивнул. Когда женщина направилась к двери, сказал:

— Кстати, я должен искать тех людей? Ну, которые осаждают ваш дом.

— Это волнует меня меньше всего, — не оборачиваясь, ответила Рессенс. — Помни, почему я не позволила Элиасу утопить тебя в болоте прямо там, в Ковентри.

С этими словами она вышла в коридор.

Я подошёл к окну, отодвинул немного штору и стал ждать. Через несколько минут на улице появилась Рессенс в сопровождении высокой, узкой фигуры Люста. Немец на ходу надел котелок, украдкой обернулся, чтобы взглянуть на окна гостиницы. Я едва успел отпрянуть, чтобы не заметил.

Глава 54

Рессенс и её конвоир-телохранитель сели в тачку и уехали. Я постоял ещё немного, разглядывая вечерний Амстердам и размышляя. Вдруг мой взгляд упал на человека в чёрном пальто и такого же цвета шляпе. Он стоял возле дома напротив, прислонившись к стене, и курил. Мне вспомнились описания господ, следивших за клиникой «медведя». Судя по росту, это вполне мог быть один из рыжих — цвета волос с такого расстояния разглядеть было нельзя. Если так, то вскоре люди, убившие Лоузи, найдут и меня. Цель их поисков очевидна. Я отодвинулся от окна. Пребывание в Амстердаме становилось всё более опасным. Алхимия — не панацея. Неожиданное нападение, заставшее врасплох, — и вот ты уже мёртв. Я имел возможность убедиться, что способность к трансмутации не гарантирует неуязвимость. Чтобы защититься, нужно видеть противника или, по крайней мере, ожидать атаку и заранее к ней подготовиться.

Пройдясь по комнате, я решительно приблизился к звонку и вызвал портье. Тот явился через минуту.

— Что угодно? — почтительно склонился он на пороге.

Я вложил ему в руку заранее приготовленную банкноту.

— Есть у вас поблизости хороший парикмахер?

— А как же? Имеется.

— Будь любезен, пригласи его ко мне.

— Сейчас?

— Нет, после ужина.

— Будет исполнено, — поклонившись, портье спрятал деньги и удалился профессионально-поспешной походкой.

Оставшись в одиночестве, я медленно подошёл к зеркалу и придирчиво осмотрел своё лицо. С рыжими волосами придётся расстаться. Щетина растёт у меня плохо, так что отрастить за несколько дней усы и бороду не удастся, да и нет на это времени. Остаётся лишь надеяться, что парикмахер сумеет решить проблему.

Я сел в кресло. Надо придумать историю, которая не вызовет сомнений и объяснит, почему молодой человек хочет радикально изменить внешность. На это ушло около четверти часа. Наконец, я встал, удовлетворённый. Насвистывая под нос одну из популярных песенок, что крутят по радио, отправился в спальню одеваться к ужину.

Выбрал чёрный костюм, повязал галстук, причесал волосы. Вроде, неплохо.

Заперев дверь номера, я спустился в ресторан и прошёл к своему столику. По вечернему времени должен был играть небольшой оркестр, и музыканты уже рассаживались за пюпитрами. Обычно они исполняли что-нибудь легкое и современное.

Я взял меню и обвёл глазами собравшихся. Пока что постояльцев было немного. Никто из присутствующих не походил на господ, описанных Рессенс (я решил, что один из них мог поселиться в «Герцогине», чтобы выяснить, к кому приезжала сестра «медведя»).

Когда собрались остальные, я убедился, что мои опасения были напрасны, и в ресторане нет ни рыжих, ни со шрамом, ни здоровяка с обвислыми усами. Вообще вся публика была приличная, или, как говорили раньше — «чистая».

Вздохнув