История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев

Формально, по утвержденному царем Положению, военная контрразведка в первую очередь предназначена для разработки резидентур военной разведки иностранных государств в столице России. Логично, что заниматься этой деятельностью должны российские военные разведчики с опытом разведывательной деятельности за границей, так как формы и методы военной разведки идентичны в штабах и армиях всех государств. Вопрос только в выработке альтернативных мер контрразведывательного противодействия, что, несомненно, проще и легче исполнить подготовленным и сведущим в военном деле офицерам, владеющим навыками разведывательной работы, имеющим о ней теоретическое представление и практическое понимание.

Но руководителем военного органа по борьбе со шпионами военный министр А.Н. Куропаткин назначает начальника Тифлисского охранного отделения жандармского офицера В.Н. Лаврова, хотя и окончившего в 1990 году Константиновское юнкерское училище, но весьма далекого по специфике полицейской службы и от армии, и от военной разведки. Впрочем, некоторые историки в качестве аргумента, способствовавшего назначению В.Н. Лаврова начальником военной контрразведки, называют его успешную совместную с военной разведкой работу по борьбе со шпионажем в Закавказье и положительную оценку такого взаимодействия между армией и полицией в Военно-ученом комитете Главного штаба.

Тем не менее назначение периферийного, никогда не работавшего в столице офицера жандармерии на первую позицию в орган военной контрразведки, призванный действовать в основном в Санкт-Петербурге, — действительно загадочное кадровое решение министра…

Кадры — суть любой спецслужбы; переход кадров — это автоматический перенос форм и методов агентурно-оперативной работы, ее направленности, интенсивности и почерка; кадровым решением обозначается политическая направленность военной контрразведки на перспективу.

Возможно, А.Н. Куропаткин учитывал тот фактор, что военные агенты иностранных государств помимо «чистого» шпионажа, ориентированного на армию, стремились к приобретению агентов влияния в придворных кругах, а это уже не узкая военная сфера; это поле для проявления высшего искусства политической контрразведки. В дальнейшем, несмотря на все перипетии вокруг функций и полномочий военной контрразведки, оперативно обслуживать военные ВЕРХА ее не подпустили. И тогда с течением времени стал возможным успешный заговор против монарха, молниеносно осуществленный генералами Ставки в феврале 1917 года. Они бы так воевали…

Так или иначе, ротмистру Владимиру Николаевичу Лаврову, на удивление скептикам, наладить деятельность зачаточного подразделения военной контрразведки удалось, и удалось споро. Пошли реальные, не бумажные результаты, и именно по главному противнику — резидентурам иностранной военной разведки в Петербурге.

Однако в процесс разработки дипломатических военных представительств в России неожиданно вмешалось МВД, которому, очевидно, оказалось мало более чем масштабных и объемных задач по поддержанию внутреннего порядка и безопасности в уже начавшей, благодаря тайным и явным усилиям многочисленных партий и националистических объединений, вовсю ХОДИТЬ ХОДУНОМ империи.

Вскоре после отрешения А.Н. Куропаткина от должности военного министра, весной 1904 года, в системе российского Министерства внутренних дел создается «специальное отделение по разведке военного шпионства» — демонстративный конкурент разведочного отделения военного ведомства.

Две спецслужбы, толком не отстроив оперативную работу, стали путаться друг у друга под ногами и вставлять палки в колеса: работа по одним и тем же объектам заинтересованности, вербовка одних и тех же персоналий в качестве агентов, систематическое вторжение по определенным и строго очерченным функциям в чужую сферу интересов.

Для МВД по отношению к контрразведке данная парадоксальная ситуация, заключающаяся в назойливых и бесцеремонных попытках проникновения в неподъемную сферу безусловно чуждой полиции, а позднее и МИЛИЦИИ, компетенции органов государственной безопасности, станет печальной и неизбежно жестоко караемой традицией на долгие-долгие десятилетия…

Естественно, возникшая конкуренция контрразведки военного ведомства с ведомством внутренних дел стала продолжением векторов стратегического противостояния между МВД и военным министерством за информацию и лоббирование в верхах принятия нужных заинтересованным ГРУППИРОВКАМ политических решений. За границей достаточно продолжительное время с упоением БОДАЛИСЬ военная разведка и заграничный департамент «охранки», внутри России в качестве противовеса преднамеренно и искусственно было создано противостояние по горизонтали: военная контрразведка — «охранка».

Они так и будут находиться в жесточайшей конкуренции друг с другом до самого КРАХА империи.

Ни у кого из руководителей российских спецслужб, как военных, так и полицейских, а среди них были незаурядные ЛИЧНОСТИ, вплоть до 1917 года, к величайшему сожалению, не хватило ума поднять голову во время бесконечных тараканьих бегов по замкнутому кругу за сомнительный приоритет в докладе информации аморфной, утратившей даже элементарный инстинкт самосохранения самодержавной элите и спокойно договориться между собой; договориться в том числе и о будущей СУДЬБЕ самой ЭЛИТЫ.

Голов от начальственных столов с зеленым сукном так и не подняли… Не осмотрелись… Не договорились… Предпочли бессмысленно тратить силы на перетягивание каната с помощью интриг, периодически оказываясь под влиянием высших политических сил, спорадически ориентирующихся либо на армию, либо на МВД.

В результате в 1917-м мудрствующие интриганы с ТРЕСКОМ проиграли ВЕЗДЕ, ВСЁ и ВСЕМ: армия — на фронтах; царь — заговорщикам в армии; полиция — БЕСАМ; контрразведка — разведке противника.

И тогда на поле брани истерзанной снаружи и изнутри России пришли мародеры: сперва — альянс крупного финансово-промышленного капитала с думскими либералами; очень скоро вслед за ними — русофобский, интернациональный, ориентированный на крушение империи эсеро-большевистский ТАРАН.

Заступив на пост военного министра, рассчитывал ли А.Н. Куропаткин на относительно длительный срок пребывания в должности?

Безусловно, ибо его предшественник генерал П.С. Ванновский провел в кресле военного министра 17 лет; до Ванновского военный министр Д.А. Милютин — 21 год.

Как правило, самодержцы, будь то либеральный реформатор Александр II или его противоположность, ортодокс и консерватор Александр III, не решались на знаковые перемены в военном ведомстве, понимая, что армия — механизм сверхсложный, несмотря на кажущееся монолитное единство и вертикальную управляемость, в то же время чрезвычайно хрупкий, кастово замкнутый, с присущей любой касте корпоративной порукой и посему крайне болезненно реагирующий на любые внезапные нововведения и изменения, особенно кадровые.

Играл свою роль и фактор возраста.

Вновь назначенному военному министру в 1898 году исполнилось пятьдесят лет — золотой и самый востребованный возраст; пройдена гиперфизиологическая вершина для мужчины, когда уже нет времени на бурления и поиск новых впечатлений — надо завершать недоделанное и делами отливать в бронзе имя свое в памяти потомков.