Звездолет "Иосиф Сталин". На взлет! - Владимир Перемолотов

– Простите, Чарльз… Дела совершенно измотали. То Президент, то большевики… Но вы и впрямь молодец! Выпить не хотите?

Взгляд летчика потеплел.

– Только не шампанское.

Мистер Вандербильт собственноручно наполнил стакан гостя бурбоном.

– Выходит, по-вашему, на французов мы можем надеяться? У них точно есть то, что нам нужно?

Собственно, итоги визита он уже знал. Полученное три дня назад письмо полно и без прикрас описывало результаты, достигнутые героем Атлантики в многомесячном дипломатическом вояже. Обнадеживающие результаты!

– Как вам сказать, мистер Вандербильт… – Летчик махнул перед лицом сигарой, ароматным дымком вычертив тающую в воздухе расплывающуюся кривую. – Установка у них имеется, это точно, только есть сомнение, что они допустят до нее американцев или кого-то другого…

Миллионер кивнул и откинулся в кресле. В эту минуту самым важным был не Петен со своими амбициями, а тот непреложный факт, что французская установка существовала. Сам факт ее существования становился решающим. Судьбоносным.

– Напомню, что я говорил с Петеном, но генерал не сказал ни да, ни нет…

– Ничего, Чарльз. Древние были не глупее нас.

– И что?

На лице миллионера лежало мудрое спокойствие.

– Именно они заметили, что Судьба того, кто понимает ее веление, ведет за руку, а того, кто не понимает – тащит за волосы…

Летчик понимающе качнул головой.

– Только пусть Судьба имеет в виду, что у француза их не так уж и много.

Миллионер не улыбнулся, а ухмыльнулся.

– Вы, Чарльз, возможно, и удивитесь, но Судьбе на это наплевать… Кстати…

Он посерьезнел.

– Вы ничего не слышали об интересе большевиков к Турции? Ну, хотя бы краем уха?

– К Турции? Вы наверняка слышали о переговорах, что ведут русские и турки…

Миллионер отрицательно качнул головой.

– Политические шаги коммунистов пока остаются вне сферы моих интересов. Меня интересуют только военные аспекты их деятельности.

– Мои французские друзья сообщили мне, что совсем недавно Стамбул и Москва вели переговоры…

Миллионер кивнул. Что-то такое вроде бы мелькало в газетах.

– …и подписали ряд документов.

– Ну и что из того? Каким образом это касается нас?

Авиатор придвинулся, понизил голос:

– Самым непосредственным. Оказывается, помимо официальных документов были подписаны еще и некие секретные договоренности…

– И?

Летчик смотрел на миллионера с озабоченной снисходительностью. Так матери, умудренные опытом, смотрят на детей, впервые столкнувшихся с чем-то им неизвестным, что тем не менее хорошо известным матерям.

– По этим документам большевики получают возможность построить некую военную базу в районе горы Большой Арарат. Точнее, на ее склонах. А это…

Пока он говорил, брови миллионера съезжались над переносицей, пока не сошлись в одну линию. Несколько секунд мистер Вандербильт молчал, осмысливая услышанное, а потом сказал всего одну фразу, все расставившую по местам:

– Пять тысяч сто тридцать семь метров над уровнем моря…

– Это еще не все.

Миллионер вопросительно посмотрел на него.

– Я не стал доверять этого бумаге… Мало ли что… Французская разведка активно обменивается информацией с англичанами…

Вандербильт досадливо поморщился. Слава Богу, там хоть есть с кем обмениваться. Отсутствие своей разведки связывало руки стране.

– …и англичане выяснили, что главной целью большевиков является не просто выход в космос, а строительство космического города…

– На Луне?

– Нет. На орбите Земли. Над нашими головами.

Со злым восхищением мистер Вандербильт покачал головой.

– Вот это наглость!

Летчик вопросительно поднял бровь.

– Еще даже не взлетев, они уже строят планы на будущее!

– Считайте, что это уверенность в своих силах. Они уверены, что взлетят… – серьезно сказал Линдберг. – И, возможно, очень скоро…

Покусав губу, добавил:

– Я не удивлюсь, если выяснится, что они уже побывали там.

Серьезность тона подействовала и на миллионера.

– Вы думаете…

– Я знаю… – кивнул Линдберг. – Если им не помешают, они своего добьются… Что ж вы хотите – большевики…

Отношения, которые выстроились у чекистов с профессором, напоминали отношения учителя и учеников. Несмотря на то, что немца теперь окружало множество людей, с которыми можно было поговорить о милых его сердцу научных проблемах, он все же находил время общаться с ними.

Ульрих Федорович понимал, что товарищи Деготь и Малюков сделали для него. Пока он не создал экспериментальную установку, его положение в стране большевиков держалось на честном слове его новых друзей, подтверждавших, что то, что он собирается строить, действительно летает.

Им верили, и ему предстояло подтвердить слова новой установкой, которую спешно собирали в лаборатории.

Горючую смесь для аппарата профессор готовил самостоятельно. Не то чтоб он не доверял сотрудникам, но все-таки на кону стояла его голова, а не чья-то там чужая. Деготь сидел за его спиной и подавал немцу стеклянные банки с реактивами. Профессор взвешивал порошки и отправлял их в нутро тихонько гудевшей мельницы. Там порошки перетирались до состояния мельчайшей пудры и становились источником силы.

– И надолго того хватит? – поинтересовался Федосей, глядя, как из мельницы тонкой струйкой ссыпается в банку горючая смесь.

– Как сказать, – уклончиво отозвался профессор, поймав на палец несколько порошинок и пробуя их мягкость. – На несколько часов – как минимум.

– И это все вам на один раз?

– Нет, что вы… Сегодня нам понадобится граммов семьсот… Подняться – спуститься… На это многого не нужно.

Когда банка набралась, профессор вышел в соседнюю комнату, где стояло его детище.

То, что собрали под руководством профессора здешние мастеровые, сильно напоминало то самое яйцо, которое друзья уже видели в небе над Германией. Верхушка его, наполовину стеклянная, пересекалась полосами жаропрочной стали, делая его похожим на часть глобуса без изображения земель, но с меридианной сеткой. Федосей уже бывал внутри. Профессор не скрывал устройства – оно было проще не придумать. Невидимое отсюда, к одной из стенок крепилось легкое, вроде мотоциклетного, сиденье, и приборная доска, на которой торчало с полтора десятка кнопок, лампочек и тумблеров.