Соседский ребенок - Шалини Боланд

– Я ненадолго, – говорю. – Мне просто нужно поговорить с ним.

– Ну, мальчики смотрят соревнования по атлетике. Давай ты пройдешь на кухню и поможешь мне с обедом. А поговоришь с ним потом.

– Где Дейзи? – спрашиваю. Мне безумно хочется прижать ее к груди.

– Ах, наша замечательная малышка спит в своей комнате наверху, – отвечает Одри.

«В своей комнате». С каких это пор у Дейзи здесь появилась своя комната?

– В какой комнате вы ее положили? – спрашиваю я. – В комнате Доминика?

– Нет, дорогая. В маленькой спальне. Она идеально подходит для нее, в ней прохладнее, чем в остальных, потому что она выходит на север. Детям вредно, когда в комнате душно и жарко.

Я игнорирую этот завуалированный упрек.

– Ясно. Тогда поднимусь и посмотрю, как она. – Делаю шаг к лестнице позади нас.

– Как я уже сказала… – Одри костлявой рукой хватает меня за разбитое предплечье, заставляя меня поморщиться от боли, – Дейзи спит.

Я имею полное право поднять шум и настоять на том, чтобы увидеть дочь, но не хочу устраивать сцены до того, как поговорю с Домиником. Мне требуется вся сила воли, чтобы уступить. Сникнув, я отворачиваюсь от лестницы. Сейчас я больше, чем когда-либо, нуждаюсь в разговоре с собственным мужем.

– Ладно, пусть так. А сейчас мне надо поговорить с Домиником. Боюсь, соревнования ему придется досмотреть позже.

– Вот и хорошо, – говорит Одри, выпуская мою руку. Ее глаза расширяются, когда она замечает синяки и царапины. Судя по всему, она хочет что-то сказать по этому поводу, но решает промолчать. – Иди в гостиную, дорогая. Я позову Доминика.

Я прохожу в просторную гостиную, словно перенесшуюся сюда из восьмидесятых вместе с горками и сервантами из темного дерева, обоями от Лоры Эшли и обитыми мебельным ситцем диванами. Мне очень не хочется вести разговор в этом доме, на территории мужа, но другого выбора у меня нет.

– Кирсти, что ты здесь делаешь? – В гостиную входит Доминик. На его лице озадаченное выражение. Одри входит вслед за ним. – Мам, мы быстро, – говорит он. – Дай нам несколько минут.

– Конечно. Принести вам что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – отвечает Доминик за нас обоих.

Она выходит и закрывает за собой дверь.

Доминик смотрит в окно.

– Кирст, ты приехала сюда на машине. Я же сказал, что тебе нельзя за руль. Из тебя еще не выветрился алкоголь.

– Со мной все в порядке. Еще никогда в жизни не была столь трезва. Как Дейзи?

– Спит. – Он поворачивается ко мне.

– Это я знаю, – говорю я. – Но как она? С ней все в порядке?

– Немного капризничает, а так все хорошо.

«Она, наверное, капризничает, потому что скучает по маме», – сердито думаю я.

– У тебя усталый вид, – говорит он.

Смущенно провожу рукой по лицу.

– Да, утро было напряженным. Да и вся неделя тоже. Целый месяц сплошные стрессы, черт побери. – Я выдыхаю. – Доминик, мне нужно тебя кое о чем спросить. И мне нужно, чтобы ты был абсолютно честен со мной.

– Кирст, я всегда честен с тобой.

По дороге сюда я злилась и была готова требовать ответы. Сейчас же, глядя на своего мужа, я не знаю, что сказать.

– Ну? О чем тебе надо спросить? – подгоняет он меня.

Я смотрю ему в глаза, мне страшно задать вопрос.

– Кирсти?

– Сегодня я кое-что узнала, – начинаю. – Нечто предосудительное.

– И что же ты натворила на этот раз?

– Это касается тебя, Доминик.

– Меня?

Я сглатываю и облизываю губы. Больше оттягивать нельзя.

– Ты спишь с Ханной Слейтер?

– С кем? – Он скептически хмыкает и качает головой. – Ты шутишь, да?

– Это не шутка, – отвечаю я. – К сожалению.

– Сначала ты думала, что я сплю с Мел, потом с Тамсин, теперь с кем-то по имени Ханна. Кирсти, твои домыслы становятся все более нелепыми.

– Не делай вид, будто не знаешь, кто она такая. Я говорю о Ханне, дочке Лорны, нашей соседке.

– А, ясно. И ты на самом деле думаешь, что я сплю с ней?

– Сегодня у нас в доме оказался Каллум Карсон, и он рассказал мне много интересного о тебе и Ханне.

– Вот мерзавец. Что значит «оказался»? – Доминик мрачнеет. – Вломился в дом? Только не рассказывай, что ты поверила его россказням. Я уже говорил тебе, что он отъявленный лжец.

Дверь открывается, и в комнату заглядывает Одри.

– У вас все в порядке? Вы разговариваете на повышенных тонах.

– Все в порядке, мама, – резко бросает Доминик и тут же смягчается. – Ты можешь дать нам еще минутку?

Лицо Одри становится пунцовым.

– Конечно.

Она переводит взгляд с Доминика на меня и закрывает дверь.

– Доминик, ты так и не ответил мне.

– Естественно, не ответил! – кричит он. – Потому что это абсурдный вопрос! Сплю ли я с Ханной Паркфилд?! А что, по-твоему…

– Слейтер, – поправляю я его. – Она падчерица Паркфилда.

– Один только факт, что я не знаю ее фамилии, должен убедить тебя в том, что я, естественно, не сплю с ней. Я вообще ни с кем не сплю, и меньше всего с тобой!

Киваю, краснея.

– Ну, в этом не только моя вина, – говорю я.

– Извини, – говорит он, приглаживая волосы. – Сорвалось. Послушай, Кирсти, как ты можешь верить на слово какому-то подростку, а не своему мужу?

– Я не верю ему на слово, – отвечаю я. – Ведь спрашиваю у тебя, не так ли?

– Вот я и говорю тебе, что я не спал и не сплю с этой девочкой. Кстати, сколько ей?

– Только что исполнилось шестнадцать.

– Господи, он обвиняет меня в совращении несовершеннолетней. Я, черт побери, прикончу его.

Доминик говорит очень убедительно, но он хорошо умеет лгать.

– Есть еще кое-что, – говорю я. – Ты же знаешь, что я слышала, как плакал ребенок-«фантом»? – добавляю я, изображая пальцами кавычки.

– А это тут при чем? – спрашивает Доминик.

– Ребенок реальный. Это ребенок Ханны, и она утверждает, что он твой.

Лицо Доминика покрывается мертвенной бледностью. Он пятится и тяжело падает в цветастое кресло. Мне почти жалко его. Вернее, я бы пожалела его, если бы могла поверить в его невиновность. Но после событий последних недель не могу.

– Кирсти, послушай меня, – чуть ли не шепотом говорит Доминик, нервно сжимая и разжимая лежащие на коленях руки. – Я знаю, что в последнее время не был белее белого. Но клянусь тебе, я никогда не спал с этой девочкой. Да я практически и не разговаривал с ней.