Царская пленница - Сергей Шхиян

— Лизонька! — воскликнула она, когда я влетел в комнату. — Господи, в каком ты виде?!

О том, какой у меня был вид, можно не повторяться… лучше, чем раньше, он не стал.

— Что здесь происходит? — встревожено спросил я «подружку»,

— Понимаешь, — ответила она, независимо глядя в сторону, — на Митю кто-то напал и ударил по голове, а потом его связали.

Кто такой «Митя», я понял, непонятно было остальное.

— Ну? — подтолкнул я забуксовавшую в рассказе девушку.

— А я его развязала, — тихим голоском докончила она.

— Зачем?

— Ему было больно.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно, Митя меня охраняет от разбойников.

До сего момента молчавший Митя в подтверждении кивнул головой.

— Да ну! — только и сумел сказать я, пораженный такой невиданной скоростью приручения и перевоспитания бандитов.

— Когда Божий Ангел ударил Митю своей десницей, — опять заговорила Юлия, — ему было видение Пресвятой Девы, и она велела ему покаяться и больше не грешить.

Союзник, знающий то, что происходит в этой воровской мызе, мог нам очень пригодиться, и я мысленно поаплодировал ловкой бестии, заарканившей нашего же сторожа.

— И какая из себя Пресвятая Дева? — поинтересовался я у Мити.

— Неземной красоты! — ответил он и покосился на Юлию.

— Понятно, кого ты видел, — негромко сказал я.

— Кого? — насторожился он.

— Известно кого, Деву Марию!

— Воистину так! — громко сказал он и истово перекрестился.

— Ладно, про Матерь Божью поговорим потом, а пока расскажи, много здесь людей?

Митя задумался, пытаясь про себя пересчитать бывших товарищей, видимо, запутался и начал перечислять вслух:

— Барин. Потом Фрол большой и Фрол маленький. Опять же, я. Василий, Кузьма и Афанасий. Потом еще Сидор и Силантий, И стряпуха.

— Понятно, — сказал я, глядя на загнутые пальцы, — Не считая тебя, восемь человек. Теперь уже семь или шесть. А куда дели нашего кучера?

— В яме сидит.

— А где та яма?

— Знамо где, в конюшне.

— Ты его можешь выпустить?

— Коли она скажет, — Митя посмотрел на ЛжеМарию, — выпущу.

— Ой, Митенька, милый, выпусти его! — заворковала чаровница.

— И принеси сюда два ружья, пороха и пуль, — добавил я.

— Да, принеси! Принеси! — поддержала меня Юля.

Очарованный разбойник встал и без лишних слов пошел выполнять приказ.

Когда мы остались одни, Юля первым делом спросила про Аркадия.

— С ними пока все в порядке, заперлись в комнате и отбиваются. Как тебе удалось приручить этого Митю?

— Ну, это было так просто, — кокетливо ответила Юлия.

— А знаешь, кого он считает Девой Марией?

— Меня? Ты думаешь — это грех?

— Спасти заблудшую душу не может быть грехом, — напряг я свои скудные познания в области религии.

Между разговором, я обходил окна-бойницы, наблюдая, что делается во дворе. Там было пустынно, видимо, все бандиты занимались выкуриванием офицеров из зала. Изредка слышались выстрелы. Наконец во дворе показался наш страж, он неспешно двинулся к конюшне, стоявшей в начале усадьбы около ворот. Я остался у нужного окна, наблюдая за его действиями.

Митя подошел к строению и исчез внутри. Я с нетерпением ждал, когда он покажется вместе с Иваном. Время тянулось мучительно медленно. Наконец они вышли вдвоем. Иван шел с трудом, покачиваясь и спотыкаясь. Его, скорее всего, так же, как и офицеров, держали связанным по рукам и ногам и путами нарушили кровообращение.

Митя что-то втолковывал моему приятелю, и тот согласно кивал. За поясом у него был пистолет, а в руке он нес завернутый в холстину длинный предмет, в котором я узнал свою саблю. Они приблизились к дому и исчезли из поля зрения.

— Митя выпустил Ивана, — сообщил я Юлии.

Она только пожала плечами. Скоро внизу послышался скрип ступеней, и в теремок ввалились оба мужика.

— Ну, как ты? — спросил я приятеля.

— На этот раз обошлось. А ты узнал, что это за люди?

— Предводитель — сатанист, а остальные, кажется, простые разбойники.

— Сам ты разбойник, — обиделся Митя, — мы воины!

— Чьи? — поинтересовался я.

— Воины и все.

— А где же, воин, ружья, которые ты обещал? — спросил я.

— Сейчас принесу, — ответил он и опять отправился вниз.

В доме снова выстрелили, потом еще и еще. Так быстро перезарядить свой единственный пистолет Александр не мог, и я понял, что дело близится к штурму.

— Давай саблю и пистолет, — сказал я Ивану, — и когда Митя принесет оружие, держи под обстрелом двор, а я пошел помогать офицерам.

— Я с тобой!

— Не получится, ты не пролезешь, — уже на ходу сказал я, скатываясь вниз по лестнице.

Теперь попасть на антресоль зала оказалось для меня делом нескольких секунд. Как только я очутился на знакомом помосте, сразу бросился к бортику. Внизу произошли большие перемены. Нападавшие все-таки выломали дверь, и теперь бой шел внутри зала.

Двое убитых разбойников лежали прямо около входа, но еще четверо прятались за перевернутым столом.

Артиллеристы находились на другой стороне и хоронились от пуль нападавших за лежащим на боку большим креслом предводителя.

Я увидел, что Александр лихорадочно перезаряжает пистолет. То же делали и разбойники. Скорее всего, они еще не поняли, сколько огнестрельного оружия у недавних пленников, и не рисковали переть на рожон. Однако вскоре это было должно стать им ясно.

Я положил свой великолепного боя дуэльный пистолет на край бортика и выбрал себе цель. К сожалению, предводитель отсюда был не виден. Я разглядел только край его плеча. В жертву я выбрал самого крупного из бандитов, у которого кроме пистолета был еще и боевой топор. Стрелять я решил за компанию, чтобы меня не обнаружили раньше времени.

— Господа, — вдруг закричал из-за своего укрытия предводитель, — давайте переговорим. Между нами произошло недоразумение! Выходите, вам ничего не грозит!

— Только высунись, продырявлю! — ответил Полибин.

Судя по тому, что происходило за столом, бандиты готовились к решительной атаке. Видимые мне разбойники начали осторожно подниматься, но как только голова одного из них показалась над столешницей, Александр выстрелил. Я сделал то же сразу после него, так что звуки выстрелов как бы слились, Застреленный в голову огромный бандит упал и забился в агонии. Остальные скорчились за столом, так что даже отсюда, сверху, я перестал их видеть.