Царская пленница - Сергей Шхиян

Оглушенный сторож лежал ничком на полу и пока не шевелился, хотя пульс у него отчетливо прослушивался.

— Держи доску, — сказал я Юлии, — и если увидишь, что он сможет освободиться, бей его концом вот сюда, — показал я на основание черепа.

— Я боюсь с ним оставаться, возьми меня с собой, — умоляющим голосом попросила она

— Нельзя. Там, — я кивнул на дверь, — будет еще страшнее.

— А если ты не вернешься?

— Вернусь, куда я денусь, — пообещал я. — Тем более что у меня теперь есть пистолет!

Вид оружия ее немного успокоил. Вручив Юле доску, я обыскал карманы армяка сторожа и реквизировал рожок с порохом, мешочек с несколькими свинцовыми пулями и длинный нож со сточенным узким лезвием.

— Все, я пошел, — сказал я, сбрасывая проклятые туфли на высоком каблуке и засовывая концы подола за пояс платья.

— Какой ты смешной, — не удержалась от легкомысленного замечания девушка. — Ты не боишься, что про тебя плохо подумают?!

— Нет, не боюсь, — ответил я, выходя на маленькую площадку, на которой оканчивалась лестница.

Внизу было тихо, и я, приготовив пистолет, осторожно начал спускаться. Лестница была крутая, почти вертикальная, и идти вниз, нащупывая ногой ступени, было неудобно. Я боялся, что поскользнусь и загремлю вниз. Когда нас вели в башенку, то я заметил где-то на середине пути почти незаметную дверку в стене и теперь пытался ее разглядеть в полумраке. Я не знал, куда она выходит, но было понятно, что не в сени, где начались наши злоключения.

В прошлый раз здесь на лестнице было гораздо светлее, возможно оттого, что была открыта дверь внизу. Спустившись ступеней на пятнадцать, я начал обшаривать стены, чтобы не прозевать заинтересовавшую меня дверку. Однако пока руки нащупывали только грубо оструганную шершавую стену.

«Интересно, как сторож умудрился втащить по такой узкой лестнице большую бадью?» — подумал я.

Однако размышлять на посторонние темы было некогда. Пальцы нашли тонкий наличник дверки. Я засунул пистолет за пояс и, устроившись так, чтобы случайно не свалиться вниз, попытался ее открыть. Она не поддавалась. К тому же в темноте было не понять, в какую сторону ее открывать.

Сначала я пытался на нее давить, но из этого ничего не получилось. Тогда всунул пальцы в щель и потянул ее к себе. Однако щель была так узка, что пальцы соскальзывали. Я вспомнил о ноже и, упершись одной ногой в стену, другой в ступеньку, попытался поддеть ее концом лезвия. Предательски скрипнув, дверка поддалась. Когда щель расширилась так, что в нее влезли пальцы, я аккуратно ее приоткрыл.

На лестнице сразу стало светлее. Теперь можно было разглядеть и стены, и ступеньки. Из внутреннего помещения пахнуло жилым духом. Не знаю, с какой целью была сделана эта дверца, скорее всего, для вентиляции, так как пролезть в нее оказалось очень сложно даже для меня.

Я оставил оружие на ступеньках лестницы и с трудом протиснулся внутрь, обдирая пуговицы со своего затрапезного платья. Извиваясь как змея, свалился на дощатый помост, покрытый толстым слоем пыли. Кроме того, небольшое пространство между помостом и потолком было густо заплетено паутиной. Пришлось зажать нос, чтобы не чихнуть. Пока еще не было видно, куда я попал и что находится внизу.

С твердой основой под ногами, просунуть голову на лестничный марш и забрать оттуда пистолет и нож было несложно. Я еще раз проверил, есть ли порох на полке, осторожно, чтобы не щелкнул, взвел курок и пополз к краю помоста. Оттуда сюда попадал свет.

Ширина помоста была метра два, и кончался он бортиком. Когда я уже почти добрался до конца, внизу раздался металлический лязг. Я замер на месте, потом осторожно выглянул.

Отсюда оказалось видимой стена, обшитая, судя по седому цвету древесины, дубовыми панелями. На ней висели чучела кабаньих голов и старинное оружие. Кажется, мне опять довелось попасть в дом средневековых романтиков.

Такое со мной однажды уже случалось, когда я попал к сатанистам, поклоняющимся козлу. В тот раз мне чудом удалось избежать гибели и даже спасти долгожилого человека, моего теперешнего приятеля Ивана, о чьей судьбе пока можно было только гадать.

Стараясь делать все медленно и плавно, я продвинулся еще немного вперед и опять посмотрел вниз. Посередине относительно небольшого зала стоял столб с дыбой, на которую был поднят обнаженный по пояс поручик Полибин. Прапорщик Семидольный лежал связанным в нескольких шагах от него.

Какой-то широкий человек в красной рубахе возился возле огромного камина, в котором ярко пылали дрова, Я видел его только со спины и не мог понять, попадался ли он мне на глаза раньше. Кроме него в зале никого не было.

Оценив обстановку, я осмотрел помещение. Кажется, мы попали все к тем же поклонникам «рогатого». Во всяком случае, перевернутое распятие было в точности такое же, как и у моих прежних врагов. Похож был и длинный стол для ритуальных трапез, правда, стоял он не посередине зала, а сдвинутый к стене. Еще там было большое кресло с высокой спинкой, но располагалось оно так, что я видел только его спинку.

Пока я осматривался, коренастый тип с квадратными плечами, пламенеющими рубахой, вытащил из камина раскаленный добела металлический предмет на длинном штыре и направился к Александру. Тот забился всем телом, что-то мыча сквозь тряпку, повязанную на нижней части лица. Мужик подошел к несчастному поручику и, заржав, начал его путать, тыча в лицо темнеющее на воздухе тавро.

«Господи, — подумал я, — он собирается заклеймить Александра!»

— Чичас, милый, мы тебя пометим! — прокричал сквозь смех коренастый. — По всем правилам: на лбу и на щеках, а потом и ноздри порвем!

Таким образом почти до середины девятнадцатого века клеймили преступников. Я уже встречал людей, у которых на лбу была выжжена буква «В», на щеках «О» и «Р». Полибин бился на вывернутых дыбой руках, как будто в предсмертной агонии.

Ждать было нельзя, палач уже вволю натешился и собирался обезобразить лоб Полибина позорным знаком. Я положил ствол пистолета на бортик антресолей, тщательно прицелился и спустил курок,

Расстояние между мной и целью было небольшое, и промахнуться даже из непристрелянного оружия оказалось почти невозможно. Я и не промахнулся. Удар крупнокалиберной пули отбросил палача от жертвы и повалил на пол.

Я уже собрался спрыгнуть вниз, когда внезапно из-за кресла выскочил новый участник драмы, которого от меня скрывала высокая спинка. Я едва не застонал от огорчения. Своим единственным зарядом я убил не заказчика и организатора преступления, а простого исполнителя.

К счастью для нас, нежданный выстрел и смерть подручного оказались для изуродованного предводителя так неожиданны, что он, ничего не понял, только бессмысленно вращал по сторонам головой с выпученным здоровым глазом, пытаясь понять, откуда пришло возмездие. Облачко выстрела быстро таяло в воздухе, и только запах серы был намеком на то, что в дело вмешались неземные силы.