Девять месяцев из жизни - Риза Грин

На наведение лоска перед вечеринкой сегодня, похоже, уйдет уйма времени. Платье я нашла очаровательное – все в том же безумном магазинчике на Мелроуз – длинное вечернее платье из черного атласа, сзади перекрещивающиеся лямочки, а спереди маленький вырез в форме замочной скважины ровно посередине груди. Но о нем и думать нечего, пока я не приведу в порядок себя. С мелированием я затянула уже две недели, ни маникюр, ни педикюр не сделан, лифчик без лямок нужен побольше размером, а ситуация с волосами кое-где требует безотлагательных действий. Да, именно это я имею в виду – волосы кое-где. Обычно, когда у меня нет шестимесячного пуза, я тщательно и регулярно удаляю воском волосы по линии бикини, а раз в полтора-два месяца хожу на полную депиляцию к русской женщине, которая старается сделать мне идеальную пипку (ее слова, не мои).

Но в последнее время я и так чувствую себя достаточно гнусно, и мне совсем не хочется добавлять к имеющимся неудобствам бывшую оперативницу КГБ, выдирающую острейшими пинцетиками волоски с моих бедных интимных мест, так что я просто прекратила к ней ходить. А поскольку живот у меня такой огромный, что свою пипку я больше не вижу, я решила, что к этой ситуации подходит правило «если-я-этого-не-заказывала-значит-там-нет-никаких-калорий» – то есть, если мне не видно, что там внизу растет, значит, это не так и ужасно. Но в один прекрасный день мы собрались было заняться сексом, и Эндрю просто заблудился в этих зарослях. Тогда я поняла, что это все-таки ужасно, и надо срочно принимать меры. На депиляцию воском моего энтузиазма не хватит, но надо хотя бы постричься.

И вот я стою в ванной, голая по пояс, стелю на пол полотенце и раскладываю на столике, где обычно крашусь, все свои маникюрные принадлежности. Усевшись на полотенце, устанавливаю зеркало так, чтобы было видно, что делается под животом. Вот оно, поймала. Ой. Кошмар. Мне и в голову не приходило, что я смогу отрастить такой лес.

Я начинаю кромсать свои заросли, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы полюбоваться на свою работу, но когда дохожу до попы, то замечаю нечто странное. Интересно, что это такое? Я слегка меняю угол, под которым стоит зеркало, и наклоняюсь пониже, чтобы лучше рассмотреть.

Боже мой. Боже мой!

Я вскакиваю и несусь к телефону. Пожалуйста, будь в машине. Пожалуйста, будь в машине. Он снимает трубку на первом звонке:

– Привет, зайка, что случилось? Я уже реву:

– К-к-к-ажется, у м-м-м-еня ге-ге-ге-геморрой.

– У тебя геморрой?

– Д-д-да.

– Ты уверена, что это именно он?

– Аб-б-б-солютно уверена.

– Больно?

Какие они все-таки тугоумные. Он что, не понимает, что здесь происходит? У меня из задницы растет какая-то фигня.

– Нет, – говорю я. – Но он большой, просто огромный. – Я снова начинаю всхлипывать. – Ты должен заехать в аптеку и купить мне какое-нибудь лекарство. – Пауза.

– Я не поеду покупать тебе лекарство. Это твой геморрой, ты и покупай.

Вот так – я ушам своим не верю.

– Какой ты гад, Эндрю. Ну пожалуйста, заедь в аптеку.

– Да ни за что. С какой стати я буду покупать лекарство от геморроя? Ты дома сидишь, выйди и купи.

– Нет, – не отстаю я. – Давай ты купишь. Если ты покупаешь, это не значит, что для себя. Ты можешь покупать для кого-нибудь. Для своей девушки, для жены, для друга – тебя послали в аптеку, чтобы помочь другу. А если я буду покупать, то сразу будет ясно, что для себя. Не могу же я прийти в аптеку с шестимесячным пузом и вот так, запросто, взять с полки гепариновую мазь. Логично?

– Давай обсудим это попозже, хорошо? Я уже заезжаю в спортклуб.

Нет, нет, нет. Этот бой я проиграть не могу. Буду бить ниже пояса.

– Ты меня не любишь. Он вздыхает:

– Пока.

– Гад.

– Пока.

– Пока. – Я вешаю трубку. Этот бой временно проигран. Временно. Я ни за что не пойду в аптеку сама.

Беременность и без того предоставляет достаточно унизительных ощущений, чтобы еще весь мир знал о моем геморрое. Не стоит форсировать события, с этим можно разобраться попозже. Обычно такая техника срабатывает. А пока меня ждет куча дел.

Вернувшись домой, мелированная, с маникюром, педикюром и в новом лифчике, я снова чувствую себя полноценным человеком. В спальне я обнаруживаю Эндрю, развалившегося в кресле у телевизора с баскетболом.

– Привет, – говорю я, наклоняясь к нему для поцелуя.

– Привет, – говорит он и кивает головой в сторону кровати. – Там для тебя подарочек.

На куче подушек лежит тюбик гепариновой мази, перевязанный красной ленточкой.

– Эндрю, – говорю я. – Какой ты лапочка.

Я подхожу к нему и крепко обнимаю, а в глазах опять появляются слезы. Если честно, это, наверное, самый романтический момент в моей жизни. Сами подумайте: всякий мужик может купить тебе цветы, но мужик, который покупает тебе мазь от геморроя, должен очень, очень тебя любить.

– Я люблю тебя, – шепчу я. Он улыбается:

– Еще бы.

Нет ничего хуже, чем изображать непринужденную беседу с толпой юристов, когда ты трезв как стеклышко. А они нет. Мне бы, конечно, не пришлось этого делать, если бы здесь была Стейси, но уже половина девятого, а она и не думает появляться. У нее, наверное, свидание с ее новым мужиком. Да-а-а. Трахаются, наверное, как свободные люди, без геморроя. Повезло заразе.

А я тем временем сижу в одиночестве за столом и уже десять минут увлеченно ищу что-то в своей сумочке, чтобы ко мне не приставали с разговорами. Выглядит это наверняка крайне глупо, потому что сумочка у меня размером со спичечный коробок, и разобраться в ее содержимом можно в десятую долю секунды. Эндрю, разумеется, нигде не видно. Он исчез двадцать минут назад, преследуя официанта с подносом мини-пиццы после неудавшейся попытки уговорить его оставить весь поднос у нашего стола. Сэр, моя жена на шестом месяце беременности и очень голодна; не могли бы вы оставить этот поднос здесь и принести в зал другой? Когда Эндрю понял, что парень не говорит по-английски, он даже попытался разыграть беременную карту по-испански, но тот прекрасно понял его намерения, помахал у него перед носом пальцем и удалился.

Я оглядываю комнату, чтобы найти хоть какое-нибудь развлечение, и краем глаза вижу, как у входа в зал гудит возбужденная толпа. Наверное, какая-нибудь знаменитость. На эти вечеринки каждый год приглашают парочку известных актеров, и весь вечер они ходят, облепленные почитателями. Не хотела бы я такой славы. Это, наверное, похоже на хроническую беременность. К тебе в любое время может подойти совершенно незнакомый человек, пристать с разговорами, трогать тебя, не спросясь, как будто вы с ним старые друзья. Ужасная жизнь, даже жалко их. Тем не менее мне тоже любопытно, я встаю и вытягиваю шею, чтобы рассмотреть, по поводу кого весь сыр-бор. В центре столпотворения я вижу немолодого и не очень привлекательного мужчину, которого я не знаю. Его спутнице, хорошенькой тощей платиновой блондинке, на вид лет семнадцать. Как типично.