Дальневосточная опора прочная… - Андрей Саликов

– Здравствуй, сын, – произнёс он, едва мы отошли от ФЗУ.

– Здравствуй, пап. Что случилось? – Такое поспешное бегство мне не понравилось. Привык, знаете ли, к уважению.

– Хм. Переезжаю я. Здесь оставаться – вредно для здоровья, – нехорошо усмехнулся он.

– Даже так… – Не замечал у отца склонность к преувеличению. Да и знакомых у него здесь достаточно. Значит, присоветовали они уносить ноги. – Дома поговорим?

– Не стоит, и у стен есть уши. Пойдём вон на лавочку сядем. – Стоящая в тени, она была пока не занята. – Присаживайся, сын, давай я тебе кое-что расскажу.

– Хорошо. – С дурным предчувствием я сел рядом с отцом.

Из его рассказа стало ясно, что другого выхода, как бегство, а по-другому это и не назовешь, не было. История была некрасивой, но, увы, в последнее время не редкой. В ФЗУ набрали небольшую группу токарей, которые после завершения обучения должны были работать в ремонтно-инструментальных цехах. Первый выпуск в количестве десяти человек состоялся месяц назад. Нет, все были довольны, но тут, узнав об этом, соседний район попросил увеличить группу, плохо, конечно, но не смертельно. Хуже другое: просьбу направили в райком, а там, не разобравшись, вдобавок указали и сроки (а вот это ни в какие ворота не лезло), когда данные специалисты должны прибыть на места.

Дальше началось нечто невообразимое: инспекторские проверки, выискивающие малейшие на ИХ взгляд не нужные дисциплины. Уплотнение графика практических работ и так далее. Отец, ведший группу, протестовал, ходил к директору. Тот мужественно пытался поставить зарвавшихся аппаратчиков на место. Всерьёз. Без дураков. Но после вызова в обком сдался. Отец, видя такое, не стал уподобляться Дон Кихоту и просто положил заявление на стол. Вот только замены ему не было, и, похоже, группа в документах будет иметь не заветный допуск в РИЦ, а обыкновенные корочки токаря. А райкомовец этот скоро должен в обком перевестись. Вот он и мечет икру, стремясь прикрыть свою некомпетентность.

– Ты, Лёш, езжай, нечего тебе тут делать. А я, как закончу с делами, приеду в ваш городок, – подвёл он черту.

Да, похоже, и нет у отца другого выбора. Вот такой первый отпуск получился…

Я тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Вчера, получив на руки жалованье и проставившись, я на месяц стал вольной птицей. Вопрос «что делать?», заданный Чернышевским, для меня стал очень актуальным. Путёвку в Крым мне не дали (есть более нуждающиеся), и вообще, далее ста вёрст ездить мне не рекомендовали. Мысленно плюнув на столь хитроумное начальство, решил плыть по течению. Хотя выход оставался только один: торчать в городе. А не особо хотелось, военком мигом «запряжёт», и будешь ездить по школам. И это в лучшем случае!

– Алексей! – Чёрт, лёгок на помине. Ко мне спешил наш комиссар Рассказов. Маленький, чуть склонный к полноте, он тем не менее был ещё тем живчиком. Весельчак и душа компании, что не мешало ему быть требовательным и не давать спуску разгильдяям и доморощенным бригадным донжуанам. Сейчас начнётся, есть у него маленькая, но чрезвычайно вредная традиция – припахивать младший комсостав на день-два в своих целях. Тот ещё кадр. – Ты уже в отпуске?

– Да, – односложно ответил я, прикидывая, как бы половчей улизнуть от него под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Тогда тебе поручение… – начал было он.

– Гриш, я уезжаю. Сегодня, вдаль. Да и тёплую водку люблю… – Завершать похабную остроту не стал, и так мой намёк понять должен.

– Хреново, что любишь. Это моя недоработка. – От его фразы у меня глаза на лоб полезли. Нет, человек он хороший и в душу не лезет, но и своего не упустит. – Скажите мне, товарищ комвзвода, а кто мне всю плешь проел насчёт раций? – И, видя мои округлившиеся глаза, продолжил: – Не знаете? Так я этого командира знаю и готов вам его показать. К зеркалу пройдёмте, вот там вы его и увидите, – издевательски закончил он «драить» меня.

– Что, неужели ответ пришёл? – От радости я чуть не подпрыгнул. Какой отпуск! Позже отгуляю, один чёрт, кроме баб и водки заняться нечем. Ну, рыбалка и охота, а больше других развлечений нет.

– Пришёл, и ехать тебе завтра в Ленинград. Там тебе всё и объяснят, – подтвердил он мою догадку. – Ну а как вернёшься, сразу в санаторий поедешь. Лечиться. От водки. Это я тебе гарантирую, – ехидно ухмыльнулся он напоследок.

Спустя сутки я уже трясся в поезде «Москва – Ленинград», прикидывая, как отхватить себе побольше раций. Сидящий рядом старший электромеханик, выпускник одного хитрого факультета, возвращался в «альма-матер» с категорическим приказом сделать документацию (силами преподавателей, естественно) для выпуска приёмников на броневики. Правда, начальство не уточнило, как нам всё это провернуть. Поезд мерно стучал по стыкам, навевая дрёму, а мне вдруг вспомнилось, с чего всё началось.

Той зимой 1931 года на манёврах мы, благодаря связи, загнали в «мешок» противостоящую нам пехоту. До сих пор с дрожью вспоминаю последствия своей авантюры, ведь говорил мне наш особист: «Лёша, не лезь поперёд батьки в пекло!» Нет, не послушался мудрого еврея и огрёб неприятностей (это мягко сказано) вагон и маленькую тележку. Хотя… а нехрен варежку разевать, у меня опыта войны как раз именно в таких условиях – хоть ложкой ешь. Изобретать я ничего не стал, всё так же мотоциклисты с Василием – во главе, и машина со стрелками, и обязательный грузовик с бочками с бензином, маслом, и плюс запчасти. Между прочим, основным моим козырем были пулемёты. «Дегтярей» нам, естественно, не дали (самим мало), зато «максимы-токаревы» берите, кому они, дуры неподъёмные, сдались? Но мы-то их не на горбу таскали! Потому и не жлобились интенданты.

А дальше повторился сценарий Манчьжурии, только вместо китайцев была наша «махра». Малоподвижная, с отсутствием противотанковых средств и ручников, она легко поражалась снарядами пушки. Попытки атаковать в штыки и «могучим ударом» обратить противника в бегство пресекли пулемётчики. Посредник, может, и был рад хоть как-то помочь избиваемой пехоте, но атака по колено в снегу на пулемёты да по ровной местности, где хрен укроешься… После такого он сдался. Кстати, тот мостик, из-за которого и начался бой, я смог удержать за собой до подхода основных сил, и, несмотря на вопли, посредник оставил без внимания заявления, что меня всё же с него сковырнули.

Правда, комполка этого так оставлять не собирался, его, естественно, задело, что его разгромил, пардон, очень сильно напакостил какой-то сопляк. Зашевелились особисты с политруками (да и простые командиры не остались в стороне) в желании сожрать наглеца. И скорее всего, после этого мне машины не доверили бы, не говоря уже о мотоотряде, с которого меня намеривались снять. Возможно, никто и не обратил бы на это внимания, подумаешь, ещё один «бывший» слетел, но, на беду, среди группы инспекторов присутствовал Будённый. Он заинтересовался и вызвал к себе Ермолова (ну не меня же!), тот и объяснил, как мы умудрились так грамотно маневрировать. Результатом был приказ о формировании на базе роты отдельного учебного мотострелкового батальона.