Милослава: (не)сложный выбор - Марианна Красовская

Я ничего ему не ответила — да и чем я могу поддержать человека, полностью лишенного магии? Хотя, уверена, и огневикам здесь нашлась бы работа. В Галлии всегда была непростая ситуация с магами. Это в Славии каждый второй с даром, порой малым, но всё лучше, чем ничего. А оборотни — это оборотни. У них магов всегда не хватало. Неудивительно, что постепенно именно маги стали лордами — по праву сильнейшего. И сильнейшими они оставались, а если вдруг дар в роду хирел — быстро находились желающие занять их место. Ранее были войны, стачки между соседями. Нынешний король галлийский дрязги между соседями не любил, а за смертоубийства среди магов карал нещадно. Слишком ценны маги для королевства, чтобы ими разбрасываться.

Да, Галлия более богата, нежели Славия. Здесь много рудников, есть металлоперерабатывающие фабрики, есть оружейники. Но поставь полк тяжелых всадников супротив десятка магов — кто победит? Оттого и распространены здесь договорные браки: невест стараются брать с даром, женихи не богатые в цене, а сильные.

— Браенги всегда были одним из самых сильных родов, — задумчиво сказал Кирьян, усаживаясь на сани. — Оттого и интриг против них было немало. Но кровь их принадлежит королевскому роду — все древние роды связаны такой клятвой. Мы не можем не служить, не любить своего сюзерена. И это сгубило Себастьяна. Он был предан не тому принцу. Погляди, он был верен до смерти — как пес своему хозяину. Я не понимал, пока жизнь не столкнула меня с Эстебаном. Я Браенг — он Галлинг. Я служу — он правит. Это магия, честное слово. Я не могу ему не служить, это сильнее меня.

— Оберлингам легче, — заметил Максимилиан. — Мы не столь древний род, нас не связывали клятвой. Оберлинги не стояли в кругу двенадцати. Смотрите, Гленн очнулся!

Действительно, Гленн уже сидел на снегу в человеческом обличье и мотал головой, явно не понимая, где он находится.

— Что за круг двенадцати? — спросила я у мужчин.

— Давным давно, несколько сотен лет назад, после череды сражений двенадцать вождей заключили союз. Они объединили свои кланы и подчинили себе землю, которую назвали Галлией. Королем единогласно выбрали самого мудрого — Теодора Галлинга. Остальные одиннадцать принесли ему клятву на крови — служить верно и во всем поддерживать. А у Браенга была сестра, которую Теодор полюбил. И они в ту же ночь поклялись в вечной любви.

Лицо Кирьяна вдруг стало злым, он плюнул на землю.

— С тех пор нет покоя ни Галлингам, ни Браенгам. Любят они друг друга, и порой совсем не той любовью, которую приветствуют храмовники. Эстебану, кстати, ты очень приглянулась. Я бы на твоем месте держался от двора подальше. Наш крон-принц прекрасный человек и красивый мужчина. К счастью, он еще и ярый блюститель морали. Но всё равно — не стоит рисковать.

Вспомнив дневник принца Доминиана, я кивнула. Тот тоже не мог устоять против Браенга.

— Из одиннадцати родов с тех времен осталось четыре, — медленно сказал Оберлинг. — Если считать Браенгов. И уничтожить род Браенгов полностью — огромное расточительство. Они лучшие водники и воздушники, оттого и досталась им самая сложная, но и самая богатая земля — Пригорье. И то, что заместо них землю отдали хоть и сильным, но огневикам — несусветная глупость. Что бы я мог сделать, даже будь при мне магия? Топить снег огнем?

— Копать волчьими лапами? — предположил давно уже прислушивающийся к нашему разговору Гленн.

Оборотни пришли в себя довольно быстро, хоть и были слабы. Из двоих людей один — знакомый мне Марк — был почти здоров. Второму пришлось хуже, он сидел в шахте с осени и был ослаблен постоянным холодом и скудной едой. К тому же он был огненный маг — именно на его плечах лежала обязанность следить за обогревом и поддерживать пламя в плавильном печи.

Я всё же заглянула в рудник — как же они там жили? Ближе к поверхности было обустроено несколько каморок: в одной кухня с очагом, труба которого выводилась наружу, да склад припасов. В другой была спальня: там лежали тюфяки и меха, личные вещи рабочих. Плавильня была чуть дальше. Там лежала шихта, стояли тачки с рудой, готовые слитки, была остывшая сейчас печь и еще какие-то неизвестные мне механизмы. Мне показалось, что жизнь здесь, хоть и обременена грязной работой, но не так уж и невыносима — до первой лавины, разумеется.

— И часто здесь сходит снег? — спросила я у пожилого рудокопа. — Отчего же нет никаких перегородок от него или запасных выходов?

— Первый раз такое стихийное происшествие, миледи, — покачал головой мужчина. — Ни разу я не слышал, чтобы лавина сходила именно на этом склоне. Ведь шахты не просто так тут устроены: здесь инженеры делали расчеты.

— А и вправду, — сказал Оберлинг. — Склон здесь пологий, ущелье рядом. Снег всегда сходил в стороне. Заметало, бывало, буранами, но чтобы вот так — не было никогда. Схожу-ка я проверю, что там сверху.

Я кивнула одобрительно: из всех он был самым сильным зверем. И в то же время самым худым и легким — снег должен его выдержать. Я же пока попросила огневика зажечь очаг и поставила на огонь котелок со снегом. Не знаю, как остальным, но нам с Кирьяном, да и местному магу не помешает подкрепиться перед дорогой обратно. Тем более, придется тащить на себе наиболее слабых. Оборотни пусть идут в деревню на своих лапах. А людям необходима помощь.

Максимилиан вернулся через два часа; к тому времени мы уже прикончили почти всю похлебку из круп и сушеного мяса. Он был очень зол.

— Лавина не просто так ушла на этот склон, — сказал он. — Сверху деревья повалены, причем часть была подрублена. Кто-то целенаправленно хотел завалить шахту. Но следов не осталось — и неудивительно при таком снегопаде. Вернемся в замок — вызовем ловчих.

Уходили затемно — по темноте и обратно вернулись. Да только попали не в спящую деревню, а аккурат на Зимнепраздник. Нас встретили кострами, разноцветными огнями и радостным ревом. Молодая девушка — супруга ли, сестра ли? — со слезами бросилась на грудь слабому еще огненному магу, которого, как я уже знала, звали Гансом. После она бросилась обнимать и сбивчиво благодарить нас. Оберлинг, воспользовавшись случаем, пообещал деревенским всяческую помощь в дальнейшем, напомнив людям, что это — первейшая обязанность лордов. В самом деле, именно он поднял тревогу, именно он первый выдвинулся на поиски, но в толпе слышались голоса, вспоминавшие Браенгов — дескать, вернулись истинные хозяева. Я вскипела, едва не ринувшись отстаивать честь супруга, но не успела и рта раскрыть. Максимилиан потянул меня в пестрый хоровод.

Этим вечером люди надели самые яркие, самые праздничные наряды. Женщины были в цветастых платках, мужчины подпоясались шелковыми кушаками. И пусть на зимних тулупах это смотрелось немного странно, но это никого не смущало. Дети вокруг радостно визжали, кувыркались и кидались снегом. На горке, которую я построила вчера, с удовольствием катались даже и седые мужчины, и уж тем более, молодежь. На расчищенной площадке у дома старосты пылал костер, в котором вертелся на вертеле барашек. Умопомрачительно пахло мясом и отчего-то ягодами и специями.