Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов

– Славно поработали, Йося. Жаль, вчерашний вечер немного испортил картину. Как Кейсуке-то себя чувствует? Может, не стоит ему сейчас лететь, отлежался бы немного?

– Врач сказал, что есть риск, так разве наш самурай кого послушает? Лекарствами я запасся, и тонометр переносной есть. Доберемся как-нибудь.

– А где Камимура? Я его не увидел.

– Он теперь не сотрудник компании. Так что и билет, и кредитка его аннулированы. Я же говорил – у нас с этим быстро… Не представляю, как он будет домой добираться. Ладно, удачи, Марат.

Тагиров смотрел сквозь стекло галереи на взлетающий самолёт.

Из-за свинцовых питерских туч выглянуло солнце и разбилось тысячами бриллиантов в дождевых каплях на стекле…

* * *

…Из-за свинцовых туч выглянуло солнце и разбилось тысячами бриллиантов в дождевых капелях на фонаре кабины.

Пилот морского разведывательного гидросамолёта старшина второй статьи Кейсуке Ватанабэ счастливо засмеялся и довернул аппарат к русскому берегу. Быстро увеличивалась фигурка, резко выделяющаяся на фоне белоснежного песка. Русский лейтенант в перемазанном смолой кителе кричал что-то приветственное и махал руками, приглашая совершить посадку…

В наушниках голосом Камимуры испуганно заверещал стрелок-радист:

– Ватанабэ – сан! Сзади, сзади! Смотрите!

Огромная белая чайка, раскинув гигантские крылья, пикировала на самолёт. Вцепилась когтистыми лапами в самолётные крылья, отклонила назад чудовищную голову – и ударила черным клювом в кабину.

Брызгами разлетелся фонарь.

Клюв раскаленным гвоздём проникал всё глубже. В самое сердце…

* * *

…Милицейский наряд Петроградского райотдела доставил в приемный покой психиатрической больницы жутко грязного бомжа с азиатской внешностью. Тот не отвечал на вопросы, а только кланялся и бормотал какой-то бред.

– Сумимасэн! Мосивакэ аримасэн, Ватанабэ-сан!…

… Кейсуке Ватанабэ умер в самолёте.

Через два месяца японские партнеры по формальному поводу разорвали контракт с Питерским фольгопрокатным заводом.

Август 2013 г.

В девяносто четвёртом начали мы познавать Европу. А она – нас. Тогда в Англии русские были в диковинку. Ещё не хлынули в туманный Альбион фекальные массы скупщиков графских особняков, баронетских титулов и футбольных клубов с названием вовсе не «Шинник». Немытый Рома Абрамович носил за хозяином «Логоваза» портфель с баблом, юный Дерипаска лично ездил на стрелки с саяногорскими бандосами, а Вексельбергу хватало своих яиц, и не надо было одалживать их у Фаберже.

Рулили красные директора. Которые были в загранке один раз в жизни – в Монголии на обмене опытом по разведению овец. Этим-то ушлые ребята (сплошь наши эмигранты) и воспользовались.

На все крупные металлургические и горные комбинаты пришли приглашения на участие в семинаре «Россия и Европа: новые горизонты». За неслабую сумму в семь тысяч фунтов предлагалось провести шесть дней в Лондоне с обширной деловой и культурной программой – от лекций в Оксфорде до ужина в Британском музее.

Все и купились. Это сейчас ясно, что стоимость поездки задрали раз в десять. А тогда думали: один раз живём, вдруг алкаша Ельцина коммуняки скинут, железный занавес и всё такое. Тем более – бабки не свои, комбинатовские…

Из Москвы вылетел Ил-86, под завязку набитый металлургами с Урала и из Череповца, золотодобытчиками из Якутии, угольщиками из Казахстана. Ну, и питерские алюминщики. Директор Валерий Никитич, орденоносная краса и гордость советской цветной металлургии, взял с собой Марата за некоторое знание нерусских языков и стойкость в распитии спиртосодержащих жидкостей.

Полёт традиционно превратился в безудержную пьянку с блеванием в проходах и прихватыванием хихикающих стюардесс за попки. Бортпроводницы ничем не рисковали – половина ВИП-пассажиров была совершенно безобидна по причине возраста, вредных условий труда и нетрезвого состояния. Она повизжит, а дедушкам приятно.

В аэропорту Хитроу нашу банду быстренько провели через контроль и на автобусах доставили в центр Лондона. Название отеля за давностью лет забылось, но был он пятизвёздочный и оснащённый вышколенной прислугой. Часть которой наверняка после этих событий оказалась в дурдоме на реабилитации. Потому что никто из приехавших не мог понять, зачем вместо ключей выдали какие-то кусочки пластмассы, многие первый раз в жизни увидели биде, а на языке Шекспира говорили единицы. Да что там по-английски – некоторые якутские и казахские товарищи и по-русски матерились с трудом.

Древняя бухгалтерша питерского завода, которая помнила Урицкого задроченным тинэйджером, ухитрилась подложить упитанную свинью, заказав Никитичу с Маратом один двухместный номер на двоих. Типа, сэкономила сотню фунтов (При общей стоимости 14 тысяч. Идиотка, что скажешь). В те времена это было в России в порядке вещей, в командировке в каком-нибудь Дальнодрищенске приходилось и в восьмиместных номерах жить.

Марат понял, что здесь что-то не так, когда у седого джентльмена за стойкой глаза полезли на лоб: он никак не мог понять, кто из этих двух колоритных русских геев пассивный. Деньги были немедленно доплачены, номера разделены.

И понеслись незабываемые дни. Для начала на семинаре в Оксфорде бывший премьер-министр Объединенного Королевства прочитал трёхчасовую лекцию, смысл которой сводился к следующему: ежегодно из стран СНГ вывозится капитал в сумме сто пятьдесят зелёных миллиардов. Какая вам на хрен помощь ещё нужна, дорогие товарищи?

На этом официальная часть конференции и закончилась. Дальше были экскурсии и познавательные поездки. Особенно запомнилось, как в Тауэре двое наших гонялись за солидным дядей в средневековом костюме, требуя оставить автограф на початой бутылке «Бифитера», крича при этом: «Гляди, это его фота на джине пришпандорена!»

Дяденька из Липецка с пеной у рта спорил, что вороны такими толстыми не бывают (знаменитым Тауэрским вОронам, как известно, в день скармливают по паре кило мяса), и забился на бутылку, что это крашеные гуси. Спор кончился ничем: поймать гуся-ворона не удалось. Но поседела птица точно.

Хорош был ужин в Британском музее, под сенью гигантского динозавра.

Но апогей – это, несомненно, коктейль-пати в музее восковых фигур мадам Тюссо (естественно, закрытого по такому случаю для обычных туристов).

Поначалу всё было более-менее в рамках, но постепенно щедро выдаваемые напитки сделали своё дело. Казахи уселись в углу на корточки и завыли какую-то грустную песню. К восковой фигуре Горбачева образовалась очередь: каждый хотел отвесить первому президенту звонкий щелбан. Под белым платьем Мэрилин Монро оказались вполне сексуальные трусики, но вот под ними неизвестные умельцы необходимые детали вылепить забыли. Бракоделы, хули.

Музейная охрана скрипела зубами, но терпела. До тех пор, пока наши не добрались до святого.