Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

целый Исток и выжить. Схватка мастерства с грубой силой, в которой мне уготована роль поля боя.

Я надеюсь на тебя Авена. Не подведи.

Подошел и сел рядом с Отцом, повторив его позу.

– Каково твое имя, дитя?

– Пятиликий.

– Мы встречались с тобою прежде? – он нахмурился, должно быть ощутив, что что-то пошло не так.

Держаться оказалось непросто. Тянуло окунуться в блаженство беседы, раствориться в этом разговоре без остатка, снова забравшись в западню, казавшуюся единственно возможной свободой. Должно быть, так себя чувствует зверь, успевший привыкнуть к неволе, но выпущенный в дикую природу, перед которым вновь поставили излюбленную клеть.

– Встречались. Я тогда звался Рейтаном.

– Что же изменилось, дитя?

– Многое. Но, как и раньше, я пришел поговорить об Истине.

– Что ты хочешь узнать?

– Так вышло, Отец, что в моей голове ютятся пять разных сознаний. И у каждого из них была своя правда. Они тянули в стороны, но имея больше власти над телом, одному удавалось одерживать верх, брать лишь необходимое, а чужую правду глушить энергией Истока. Несмотря на это, они сумели объединиться, пробились сквозь стальную завесу и подтолкнули к той единственной, что в итоге сумела помочь. Оттого у меня вопрос. Для чего нам идти к Истине, уничтожая любую правду, если люди способны жить в мире, даже смотря на вещи по-разному?

– Оттого что Истина… она есть. Она главная цель! Недостижимая и… – он покачал головой и пробубнил совершенно обычным голосом. – Да что ж это такое?

– Не работает, да? – участливо поинтересовался я.

Отец взглянул на меня исподлобья, глубоко вздохнул, а после взревел целым хором леденящих душу голосов:

– Истина, есть вершина смысла, сын мой! Прими свой путь или умри в забвении!

Я вздрогнул от этого всем телом, а по спине пробежали мурашки. Такой могучий удар оказался неожиданным. Он пробил в моей защите брешь, наполняя сердце обманчивым теплом и смирением. Неужели я проиграл? Сам сунул голову тигру в пасть, надеясь на крепость подаренного шлема, однако зверь был силен. Сейчас он начнет увещевать о благе, цели и долге, а я примусь слушать это с открытым ртом, давая разрушить то, что сделала Авена.

– Простите, если мы закончили беседу, могу я уже идти? – произнес моими губами Бернанс.

Черт возьми! И не заметил в этой лихорадке мыслей, как уступил ему контроль над телом.

Отец подскочил, уставившись на меня перепуганными глазами.

– Как же так? Почему у меня не получилось? Объясни!

Бернанс неловко осмотрелся, да почесал затылок.

– Даже не знаю, право. Но… Вы ведь человек не молодой. Рано или поздно случается со всеми.

На сей раз сознание Рейтана вернулось очень быстро. Я прокашлялся да поднялся вслед за Отцом.

– Не говори никому! Прошу! – произнес он совершенно обычным голосом. – Не то меня, того… заменят. Понимаешь?

– Понимаю. Но мне бы вина за это. Где его здесь хранят?

– Сейчас, сейчас! Я принесу. Мигом принесу!

Он отправился к одной из стен, где оказалась неприметная дверь и я двинулся за ним, ощущая теплую эйфорию.

Вот так.

Вся стройная картина мира, еще цеплявшегося за жизнь нильдхейма в моей душе, рассыпалась будто карточный домик, похоронив вместе с собой и воина в темном одеянии. Нет и не было никакой логики в словах Отца, лишь искусная магия разума, выворачивающая сознание наизнанку, замаскированная под нечто осмысленное.

Дверь вела в хорошо освещенную каморку с винтовой лестницей, да парой больших бочонков вина, литров по двести каждый. Я едва не присвистнул от такого богатства. Вот бы увезти его с собой.

– Вот оно, родимое! – Отец поднял с пола бокал, налил дополна и хотел было приложиться сам, однако я остановил его, крепко ухватив за руку.

– Жажда мучает?

– Отпусти! – рявкнул он, явно намереваясь воздействовать на разум, однако силы старика иссякли, так что вместо приказа получился испуганный вскрик.

– Как знаешь, – выхватил свободной рукой меч, да вонзил ему в горло. Отец дернулся, захрипел и начал оседать на пол, я же удерживал клинок в теле, заряжая оружие Истоком.

Не хотел убивать его, хоть и не собирался задерживаться в крепости надолго. Теперь же, придется ускориться.

Глоток вина принес долгожданное избавление от усталости. Уже и не помню, когда в последний раз чувствовал себя так же бодро. Выпил полкружки, жалея, что не могу скопить энергии побольше. Благо хоть меч остается в этом подспорьем.

Никакой иной тары рядом не имелось и тогда я решил подняться по лестнице. Догадка оказалась верной, на уровне второго этажа обнаружилась комната, где прежде жил Отец. Пол там был завален всевозможным мусором – битые тарелки с давно засохшей едой, грязные вещи, в том числе женские, да очень много вырванных книжных страниц. Висящее на стене зеркало разбито, причем на оставшихся в раме осколках видны следы крови.

Похоже, в качестве проклятия Отец когда-то получил от Истока безумие.

Ничего подходящего для хранения вина я не нашел и здесь. Хотел было отправиться дальше, но услышал, как снизу хлопнула дверь.

Обнажив меч, быстро спустился в подсобку.

– Отец? Куда ты делся, черт тебя дери?!

Альмарх приближался. Я слышал его шаги – неспешные и осторожные. Вот он остановился, взвел, судя по звуку, арбалет, да вложил в него болт. Я же взмахнул мечом, гася в помещении свет.

Дверь резко отворилась.

Рванулся навстречу, однако щелчок тетивы раздался раньше, чем лезвие успело коснуться противника. Жгучая боль разлилась по телу от попадания вниз живота, из-за чего руки дрогнули и удар не достиг цели. Альмарх перепугано отскочил и понесся назад, отбросив арбалет.

Как все же непостоянна фортуна! То балует, то карает.

Я стоял, опершись о стену, не в силах пошевелиться от невыносимой боли, да смотрел, как Альмарх спешит рассказать об убийстве самого важного в крепости человека.

Выход есть, но успеть бы.

Прижал перстень к навершию, заряжая тот энергией, а Альмарх уже коснулся ручки двери.

Черные перья, черные крылья хлопают в темном зале.

Стремительно пронесся стайкой птиц к выходу, ухватил стража за капюшон и рывком втащил обратно в башню. Он заверещал, принялся испуганно отбиваться руками, однако взмахом клинка я отправил его вслед за Отцом.

Сел на пол, чувствуя, как боль постепенно уходит.

Сохраняющие жизнь чары быстро латали поврежденные ткани, оставалось им только не мешать. Взглянул на почти прогоревшие свечи в центре комнаты и принялся ждать.

От скуки коснулся медальона Авены, лежащего в кармане поясной сумки. Начал вертеть его в ладони. Врата действительно были открыты, а прежний путь завершен, но путь новый оставался скрыт туманами Алых островов. Без надежных людей,