Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5 - Вера Камша

– Алатский, само собой. – Салиган немедленно пристроился рядом, а Дювье молча двинулся следом, держась на полкорпуса позади – понимающий человек, не мешает начальству. – Мне дадут подушечку и молочко? Одеялко у меня свое.

– Дадут.

«Вечерочком» Раймон вывалит сорок бочек мерзостей, а тебе будет мало, и ты будешь спрашивать и переспрашивать. Про столичные «красоты», Лаик, гальтарщину, Альдо, «висельников», Коко с его антиками… Вечерочком вы выпьете, как после отъезда Рокэ в Фельп. Тогда вас заботило то, что на поверку оказалось сущей ерундой, хотя ночная прогулка к Капуль-Гизайлям вышла веселой. Жаль, он не догадался расспросить барона о маске, ну так кто ж его знал.

– Тебе надо в дуксию, – Салиган был сама озабоченность. – Всем, кто днем плохо соображает, надо в дуксию, там так покойно. Сперва, правда, отвлекают драки, но к ним привыкаешь быстро.

Подъехавший к Бонифацию парень, несмотря на адъютантские тряпки, выглядел опытным воякой и, кажется, был знаком и благоверному, и Валме. В отличие от изящно осадившей буланого линарца дамы в багряном плаще и черной шляпе с багряными же перьями. Незнакомка словно бы сошла с роскошной дворцовой шпалеры. Впечатление усиливали столпившиеся на заднем плане наездницы, которых сопровождали офицеры, вроде бы гвардейские. Имелись и солдаты, эти подчинялись обнимавшемуся с благоверным адъютанту. И ни единого аспида, то есть, конечно же, олларианца в пристойном чине.

– Это что? – шепнула Матильда казарону. – То есть кто?

– Дама одета в цвета Ноймариненов, – шептался Бурраз без намека на акцент. – Видимо, она принадлежит к семье герцога, по возрасту может быть как старшей дочерью, так и невесткой. Ее спутниц можно отнести к нескольким известным фамилиям, большего не скажу. Его высокопреосвященство посылал курьера?

– Вчера, – припомнила алатка. – Твою ж кавалерию, его же Алва перехватил!

– Значит, в Старой Придде о нас узнали, когда затевать серьезную церемонию уже не было времени. Герцог послал гвардейцев, он должен был это сделать, но сам не поехал. Скорее всего, перед нами маркграфиня, в девичестве герцогиня Ноймаринен, хотя ей следует быть в бирюзовом.

– Ладно, поглядим. – Матильда хотела сунуть под шапку выбившуюся прядь, но передумала. Либо полный парад, либо – дорожная простота. Принцесса сжала бока рысака, с которого сталось бы заесться с чужими лошадьми. Предосторожность была отнюдь не лишней, вежливый Бонифаций на пару с предполагаемой маркграфиней направлялся к супруге, предоставив адъютанта Марселю. Остальные живописной группой топтали снега, на всякий случай Матильда их пересчитала, на пять дам приходилось шестеро кавалеров.

– Вот, дражайшая, мы с вами и у цели, – Бонифаций учтиво пропустил оказавшуюся форменной красоткой спутницу вперед. – Позвольте представить вам старшую дщерь герцога Ноймаринен. Дочь моя, пред тобой моя супруга Матильда, коя, хоть и оказала мне честь, остается в глазах властителей земных принцессой Алатской, и наш друг, посол Бааты Кагетского казарон Бурраз-ло-Ваухсар.

– Называйте меня Урфрида, – живо попросила разгаданная Бурразом герцогиня. – Надеюсь, вас не слишком мучили наши морозы?

– Холод лишь дэлает солнце прэкрасней! – не сплоховал кагет, пока Матильда пережевывала внезапно взбеленившую ее «дражайшую». И ведь загодя же сговорились, но влезать в подзабытую дворцовую шкуру оказалось и непросто, и противно. Ничего, влезла.

– …лэжал бы у ваших ног, задыхаяс от счастья! – Бурраз и не думал иссякать. – В Кагэтэ множество цвэтов, на сэвэре Талыга вся красота воплощается в женшчин, а бэлый снэг ее дэлает еще ярчэ, вэд…

Урфрида с милой улыбкой слушала кагетское токованье, Бонифаций хмурился и супил брови – давал понять, что пора вступать в беседу. Для успокоения Матильда трепанула по шее Бочку, подмигнула супругу, благо видеть это мог лишь он, и взялась за дело.

– Мне все еще трудно сходиться с талигойцами, – заявила она, оттирая Бочкой кагета. – Я больше тридцати лет видела в вас врагов.

– Но любов стирает вражду! – провозгласил умело сдавший в сторону Бурраз. – Давайте забудэм дурное прошлое, как забыл его мой казар!

– Это трудно, – уперлась Матильда и, словно бы спохватившись, добавила: – Я очень счастлива в браке, но еще не готова к придворной жизни.

– Мама… Герцогиня Ноймаринен это понимает, – немедленно заверила Урфрида. – Вам не будут навязываться, пока вы сами не пожелаете узнать нас ближе, но сегодня вечером нам все же придется вместе поужинать. Ваше высокопревосходительство, надеюсь, вы простите моему отцу желание провести вечер лишь с его высокопреосвященством и ее высочеством.

Бурраз немедленно простил, причем с блеском! Матильда слушала казарона, почти не веря, что этот балабол дал отнять себе руку, даже не вскрикнув. Раскаленные камни, мутная, волокущая мертвецов река, стоящие рядом кагеты и адуаны, улыбка Адриана на чужом молодом лице, это все было, и было настоящим! На берегу Рцука все они стали собой, только в талигойской Придде другие реки, и они сейчас подо льдом.

– Вы вспоминаете что-то плохое? – Урфрида как-то отделалась от Бурраза и оказалась меж послом и Матильдой. – Поверьте, не надо. Не надо оглядываться… Мама так рада вашему приезду, она очень надеется стать со временем вашим другом.

– Передайте ей мою благодарность.

– О нет! К чему посредники, если вечером вы встретитесь? Я могу попросить вас об одолжении? Если это будет вам неприятно, так и скажите. Честно говоря, вашему супругу следовало уведомить отца за несколько дней до вашего появления. Конечно, Создатель заповедовал слугам своим скромность, но кардинала Талига должны встречать хотя бы трое епископов. За ними послано, однако курьер доберется до Олларианской академии не раньше сумерек. Сейчас в Старой Придде лишь доннервальдский Тит. Отец ему откровенно покровительствует, что вызывает у прочих епископов некоторую ревность. Я боюсь, отсутствие на встрече кардинала хотя бы академиков будет превратно истолковано.

– Вы говорили о каком-то одолжении? – Гонца супруг отправил загодя, это Алва решил по-своему и, кажется, верно.

– Обратите внимание его высокопреосвященства на моих спутниц. Девочки стали фрейлинами буквально на днях и страшно волнуются. Если их совсем не заметить, они почувствуют себя обделенными, хоть и не в той степени, что их не подумавшие загодя о верховой езде подруги.

– Фрейлины? – удивляться и переспрашивать, переспрашивать и удивляться, а дальше – поглядим. – Но чьи?

– Мой кузен по маме, – Урфрида улыбнулась и тут же вздохнула, – король, хоть и очень маленький. Те, кто приехал со мной, приняты ко двору Октавии, его старшей сестры. Сама она для подобных прогулок слишком юна, хотя вернее было бы сказать, мала. По большому счету мала она и для собственного двора, но единственной возможностью обеспечить девушек из хороших семей достойным их обществом было дать им фрейлинские патенты.

– Очень мило. Урфрида, а почему бы вам не обратиться к моему супругу самой? Уверяю вас, он отнесется к вашей просьбе с полным пониманием.