Дорогие девушки - Фридрих Незнанский

— Вам холодно? — быстро спросила девушка.

— Нет. А вам?

— А мне все равно. Я ведь собралась покончить жизнь самоубийством или вы забыли?

Она швырнула окурок в окно и зашуршала пачкой, доставая новую сигарету.

— Если вы хотите убить себя, то почему же вы медлите? — поинтересовался он. — Так вся решимость пройдет.

— У меня ее и не было.

— Но как же вы…

— Очень просто, — перебила она. — Я хочу умереть, очень хочу. Но у меня не хватает смелости перерезать себе вены. Видите ли, дело в том, что я боюсь боли. Кстати, вы не знаете, это будет очень больно?

— Думаю, нет.

— Ну, тогда… — Из темноты раздалось шуршание.

— Эй, — встревоженно спросил он. — Эй, вы что там делаете?

— Пробую сделать, как вы сказали — разрезать запястье вдоль руки.

— Но ведь кровь свернется! Нужна ванна с теплой водой.

— Ах, да. Черт… Что же делать. Кроме бритвы, у меня ничего нет.

— А вы… — Договорить он не смог, во лбу запульсировала мигрень, да так сильно, что его едва не стошнило. Он тихонько застонал.

— Что с вами? — спросила девушка встревоженно. — Да что происходит-то?

— Мигрень, — сдавленно выговорил он. — Голова… болит.

— Вы поэтому ходили по парку? — догадалась она. — Чтобы заглушить боль?

— Да, — сипло ответил он, сжимая голову ладонями.

— Но ведь есть таблетки от боли. Анальгин… я не знаю… аспирин.

— Мне они не помогают, — ответил он. Выждал несколько секунд и облегченно вздохнул — боль слегка отпустила. — Простите, если отвлек вас, — усмехнулся он. — Но вам, действительно, не удастся покончить жизнь самоубийством. По крайней мере, с помощью бритвы.

— Что же мне делать? — спросила она растерянно. — Мне некуда идти.

— Но где-то ведь вы жили.

— У своего парня. Но сегодня я от него ушла. — Она снова нервно хихикнула. — Дожилась. Уже негде покончить самоубийством. Что за поганая жизнь!

— По крайней мере, у вас нет мигрени, — шутливо сказал он, потирая пальцами лоб. — Это уже что-то.

— А, бросьте, — небрежно сказала она. — Ваша мигрень пустяк. Я могу избавить вас от нее раз и навсегда.

— Как это? — не понял он.

— Да просто. У меня, в некотором роде, талант. Открылся после смерти родителей. Наклонитесь сюда.

— Зачем?

— Делайте, что вам говорят!

Он помедлил несколько секунд, потом попросил, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче:

— Дайте мне бритву.

— Зачем?

— Я же не спрашиваю вас, что вы хотите сделать с моей головой. Дайте и все!

— Что ж, это справедливо. Держите.

Он увидел, как в темноте к нему протянулась рука, еще более темная, чем сама тьма. Бритву он взял осторожно, опасаясь, что она все еще может быть раскрыта. Взял, на секунду задержал в руке, убедился, что это действительно бритва, и быстро сунул ее в карман.

— Отлично, — сказал он, снова обретя уверенность.

— Я отдала вам бритву. Теперь давайте сюда вашу голову.

«А вдруг у нее еще что-нибудь есть? — подумал он. — Бритва или нож… Наклоню голову, а она мне перережет глотку. Ну или…» Новый приступ мигрени не дал ему додумать мысль до конца. Он снова обхватил голову руками и застонал.

— Ну, это уже ни в какие ворота, — сердито сказала девушка. — Давайте сюда голову или идите отсюда к чертовой матери!

Он послушно наклонил голову.

— Уберите руки, — потребовала девушка.

Он безропотно выполнил приказание. Девушка положила одну ладонь ему на лоб, вторую — на затылок.

— Теперь постарайтесь расслабиться, — сказала она. — Чувствуете тепло?

— Нет.

— Значит, вы недостаточно расслабились. Представьте себе, что ваша мигрень — это червь. Червь, который пожирает ваши мозги.

— О, черт… Сейчас я сблевну.

— Терпите. — Она сильнее сжала лоб и затылок ладонями, и он почувствовал, какие они горячие. Словно распаренные полотенца. — Итак, представьте себе, что боль — это червь. Заставьте этого червя выползти из мозга. У вас с какой стороны лба больше болит?

— С левой.

— Правильно. Потому что там у вас дыра. Выгоните червя вон. Заставьте его вылезти наружу через эту дыру. Сделайте усилие.

— Чушь какая-то, — простонал он и попытался высвободить голову. Но девушка держала крепко.

— Не будьте ребенком. И слушайтесь меня. Выгоняйте червя! Повторяйте за мной — червь, убирайся вон!

— Червь… Бред какой-то.

Девушка легонько шлепнула его ладонью по пылающему лбу.

— Не отвлекайтесь. Повторяйте: червь, убирайся вон.

У него не было больше сил протестовать. Боль измотала и доконала его. Он тихонько заскулил, как раненый пес, потом послушно произнес:

— Червь, убирайся вон.

— Еще раз! — потребовала незнакомка.

— Червь, убирайся вон.

— Он вас послушался. Он уже выходит. Я его чувствую. Давайте, давайте, гоните его вон.

— Червь, убирайся, — чуть не плача, повторил он. Голова готова была взорваться от боли.

И вдруг — все кончилось. Он почувствовал в черепе странную пустоту. Но боли больше не было. Не в силах поверить в чудо, он легонько подвигал головой влево и вправо. Боли не было.

Мигрень преследовала его уже лет тридцать. Бывало, что она не трогала его по два месяца подряд, так, что он почти забывал о ней. Порою боли повторялись каждую неделю. От легкой мигрени он спасался с помощью цитрамона. С сильной же не было никакого сладу. Если приходила такая боль, оставалось только одно — стиснуть зубы и терпеть.

В такие часы он едва удерживался, чтобы не застонать и тихо шептал:

«Господи, почему именно со мной?… За что ты меня наказываешь?… Неужели это никогда не кончится».

Но проходило несколько часов, и боль уходила. Это было самое блаженное время — он чувствовал себя словно заново родившимся. Каждая мелочь доставляла радость. Свежий ветер, запах деревьев, вид проплывающих по небу облаков. И тогда он думал: какого черта мы мечемся по земле, ищем чего-то? Ведь у нас все уже есть! Как мало человеку нужно, чтобы почувствовать себя счастливым. Главное счастье, это когда у тебя ничего не болит».

Так проходили годы. Боль то уходила, то возвращалась, а он учился с нею жить. И никак не мог научиться.

— Ну, как? — спросила девушка, убирая ладони с его головы.

— Не болит, — только и смог ответить он.