Романов. Том 10 - Владимир Кощеев

ответил Гаю Кассию, — не стал врать я. — У меня нет времени на весь мир, мне нужно защищать свою семью и страну. До остального мира мне дела нет, пока этот мир не пытается навредить моим людям или Русскому царству.

Она негромко посмеялась.

— Дима, Дима, — произнесла моя биологическая мать. — Когда ты войдешь в общество, то вскоре после этого станешь царем Русского царства, и только тебе нужно будет решать, как и что делать с этой страной. А общество получит безопасную зону, откуда им не придется ждать проблем. Так что подумай, и на этот раз серьезно — сколько хорошего ты бы мог сделать, став правителем Русского царства.

И она бросила трубку.

Глава 25

Отец был мрачен и хмур. Рванув ворот рубахи с такой силой, что пуговицы полетели по комнате, со звоном отталкиваясь от стен и бегая по помещению, князь Романов опустился в свое кресло и, открыв ящик стола, вытащил пачку сигарет. Вытянув первую, он долго сверлил ее взглядом, разминая пальцами бумагу.

Я не торопил его, прекрасно понимал, что Алексею Александровичу нужно время, чтобы не только успокоиться, но и подумать. И эта заминка с мятьем сигареты — попытка это нужное время потянуть.

— А ведь мы одной крови, — произнес князь Романов наконец, убирая пачку в стол. — И вот скажи мне, Дмитрий, как так получилось, что из одной семьи вышли два таких разных человека?

Я промолчал, это был риторический вопрос. Отец и сам прекрасно знал, что как только Юлию забрали в Кремль под крыло Милославских, все влияния родной семьи Романовых на нее кончилось. А воспитание — выветрилось.

Я бы мог предположить, что всему виной те обстоятельства, в которых она, по сути, росла в Кремле. Может быть, стала свидетельницей того, как люди, не имеющей достаточной власти, страдают по воле тех, у кого она есть. Или же ей просто стратегически промывали мозги на эту тему. Однако как бы ни случилось там на самом деле, результат ведь не изменится.

— Итак, — взяв себя в руки, произнес Алексей Александрович, закрывая ящик стола. — Ты сейчас свои разговоры перешли государю лично. Юлия подбивает тебя на захват власти, а ты знаешь — в крамоле всегда виновны двое: один говорит, второй слушает. Так что перед Михаилом II тебе следует обелить свое имя заранее. Пусть он знает, что его бывшая супруга поддерживает с тобой контакт и жаждет избавиться от своего мужа и сына.

— Хорошо, — кивнул я. — Над этим вопросом работал и великий князь, но Емельян Сергеевич и так сейчас крайне занят, я не думаю, что следует посвящать его в это дело. Но, если ты, отец, скажешь, я сообщу и ему.

— Нет, — покачал головой князь Романов. — Куратор Царской Службы Безопасности не должен решать судьбу членов царской семьи. Это может привести его к новым опасным соблазнам.

Я усмехнулся. Ну да, сегодня Невский убивает царицу, а завтра и на государя руку поднимет. Да и дело такое, крайне интимное, впускать чужой род в него — чревато. А сами Милославские способны закрыть вопрос не только самостоятельно, но и, что не менее важно, не поднимая шумихи.

— Если Михаил II захочет, он сам великому князю скажет, — продолжил мысль отец, откидываясь на спинку кресла. — До сих пор поверить не могу, что Юлия согласна уничтожать собственных детей ради власти.

Я усмехнулся вновь.

— Какие дети, отец? — спросил я, глядя Алексею Александровичу в глаза. — Не только я, каждый из нас считает своими настоящими родителями именно тех, кто нас воспитал. Посмотри на Соколова, он же отказался создать собственную семью и отправился в изгнание с Михаилом Викторовичем.

— И правильно сделал, — кивнул мне князь. — Если бы он отказался, думаешь, царь позволил бы ему жить в комфортных условиях? Нет, Дмитрий, предателей никто и нигде не любит. Используют, да. Но не уважают и не любят.

Договаривать ему не пришлось. Царица предала свой народ, своего мужа, свою семью. Ради власти и своих непомерных амбиций. Если эта история станет достоянием общественности, Юлии Александровне будут плевать в спину со всех сторон и презирать даже последние нищие Русского царства.

Конечно, ни о какой реальной власти для моей биологической матери речи не пойдет, если так случится. И ее слушать не станут, так как предателям верят лишь последние кретины и наивные дети.

И, возможно, я сам ей не верю именно потому, что оказался в этом мире из-за предательства. Есть вещи, через которые я не никогда не смогу переступить. И простить — тоже.

Какие бы добрые и ласковые слова ни звучали от ключников, но уже один тот факт, что они пытаются на меня влиять через ту, кто предал свою семью, своих детей, свою страну, говорит мне, что они и сами такие же. Ведь как только Юлия Александровна перестанет быть им нужна, от нее избавятся. А значит, нам с ключниками не по пути.

— Хорошо, тогда сейчас переправлю царю запись с координатами, — подвел я итог беседы.

Отец кивнул мне, и я усилием мысли открыл окно «Оракула». Передатчики начинали себя оправдывать, в большинстве команд мне уже не требовались жесты. Конечно, непосредственное управление средой искусственного интеллекта все еще опиралось на мои телодвижения, но и здесь был намечен прогресс.

Сформировав пакет данных, я переслал его Михаилу II и покинул кабинет отца. Уверенности в том, что государь захочет тут же обсудить это событие, у меня не было, а свадьба наследника рода никуда не делась.

Войдя в свои покои, я застал там Викторию. Княгиня Красноярская была не одна, и выбор компаньонки заставил меня усмехнуться. Боярыня Татарская, с уже наметившимся животом помогала моей супруге нанести макияж.

Кристина увидела меня первой, тут же прервала занятие и глубоко поклонилась:

— Здравствуйте, князь, — произнесла моя бывшая помощница.

Виктория обернулась с теплой улыбкой на губах. В глаза сразу же бросился контраст между двумя половинами ее лица — слева нанесена косметика, которая сделала черты моей супруги чуть более выразительными, а вот справа она оставалась пока что ненакрашенной.

— Дорогой, все в порядке? — спросила Виктория.

Благодаря линзам она всегда могла меня найти. Однако старалась не подслушивать, ожидая, что я либо сам расскажу, что ей нужно знать, либо не стану впутывать свою супругу в свои дела.

Умная мне все-таки