Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

Альварес крутился у двери. Было довольно странно, что они с Хари подружились. Лично я никак не могла взять в толк, что между ними общего. Впрочем, в этом весь Хари – прийти на помощь тому, кто нуждается в поддержке. Его спокойствие передалось даже Альваресу. И самое главное – Уиллу. Брат притих, хотя взгляд его был по-прежнему прикован к окну. Видимо, наблюдал за тем, как по небу пролетают призраки.

– Здравствуйте, молодой человек, – проворковал Хари. – Смотрю, ты сегодня у нас спокоен. Это хороший признак.

– Он еще минуту назад орал как резаный, – уточнила я. – Может, ввести хлорпромазин?

– Не нужно торопить события, Элис. – Хари наклонился, чтобы потрогать лоб Уилла. Он разговаривал с ним, как со старым другом: – Возвращайся к нам постепенно, как получается. Через несколько дней мы переведем тебя на валпроат[57]. Посмотрим, каковы будут результаты.

– Господи! – взорвался Альварес. – Неужели ты забыл, что дело срочное?

Уилл мгновенно отреагировал на повышенный тон. Хотя, возможно, причина заключалась в масштабах. Для него мы все были гигантами, высившимися над его кроватью. Он прикрыл руками глаза, бормотание перешло в плач.

– Может, нам лучше выйти? – предложил Хари.

Альварес, как только шагнул в коридор, был готов взорваться от злости.

– Никакого улучшения!

– Но ведь он болен, Бен, – спокойно возразил Хари. – Его выздоровление потребует времени.

Альварес кивнул:

– Пусть выздоравливает, но без его показаний мы в заднице. Застряли. Он часть команды. А вчера пропала еще одна девушка.

К этому моменту улыбку на лице Хари сменило выражение, какое я не раз видела на совещаниях нашего подразделения. Обычно за этим следовала информация о сокращении финансирования.

– Дело в том, что он не только болен, ему еще вкололи целый набор психоактивных препаратов. А противоядия нет. И нам ничего не остается, только ждать.

Альварес нетерпеливо кивнул.

– Ты хочешь сказать, что не можешь ничего сделать?

– Нет. Я говорю, что мы должны набраться терпения. В данный момент Уилл считает себя птицей в клетке. Разве он может сразу из нее вырваться?

Щека Альвареса дернулась.

– Я просто напоминаю, что дело срочное. Вот и все.

– Я помню, и мне жаль. Мы делаем все, что в наших силах. – Хари виновато посмотрел на меня и поцеловал в щеку. – Мы там, наверху, все по тебе скучаем, Элис.

Сказав это, он зашагал по коридору, возвращаясь в свой мир, в котором когда-то обитала и я. Полный деловых встреч, рецептов и прочих вещей, которые можно контролировать.

Альварес сцепил на затылке руки.

– Нет, все это, конечно, прекрасно. Но от этого ни хрена не становится понятнее, как две мертвые девушки попали к нему в фургон.

– Наверное, имеются и другие способы это выяснить?

Между его бровей, подобно каньону, пролегла глубокая складка – где-то на ее дне протекал поток мыслей. Альварес настоял, что проводит меня до Тули-стрит. Когда мы с ним дошли до угла, взгляд его упал на мой рот, будто он собрался поцеловать меня на виду у всей улицы, на виду у Энджи, которая ждала в машине у противоположного тротуара.

– Лучше не надо, – предостерегла я.

Альварес мыском ботинка поддал рассыпанные по земле градины.

– С тобой вечно лучше не надо.

– Просто я думаю о твоей работе. Вот и все.

– А если меня уже от нее тошнит?

– Это потому, что ты слишком много работаешь.

Его губы скривились в подобии улыбки.

– Кто-то же должен.

– Я позвоню тебе сегодня вечером, – пообещала я.

Он зашагал прочь очень медленно, будто тащил на плечах незримый груз.

* * *

Что касается Энджи, то на нее холод, похоже, не действовал. Своей короткой стрижкой она напомнила мне беспризорника из «Оливера Твиста».

– Смотрю, начальник к вам неравнодушен, – заметила Энджи, пристально глядя, как я отреагирую на ее слова.

– Чушь. Он просто делает свою работу.

– По нему у нас в участке все женщины сохнут.

– Вы шутите.

– Правда, там и выбора-то особого нет. На фоне большинства наших мужиков инспектор Бернс кажется замухрышкой. Но вы бы послушали, что говорят девчонки про Альвареса с тех пор, как у него умерла жена.

Интересно, а Альварес в курсе, что к нему уже выстроилась очередь воздыхательниц? Тем временем мы уже направлялись на юг по Саутварк-Бридж-роуд. Еще несколько минут, и вокруг меня, словно гигантская фигура оригами, сомкнутся стены отеля.

– Энджи, вы не могли бы свернуть на следующем перекрестке налево?

– Это еще зачем? – недовольно уточнила она. В отличие от Мидса, она терпеть не могла отклоняться от плана.

– Обещаю, всего на минутку.

Энджи что-то недовольно буркнула себе под нос, но остановила машину в тупичке. Мемориальный скверик можно было пропустить в два счета. Когда его открыли, в газете появилась заметка. Родственники были возмущены, и я прекрасно их понимаю. По их мнению, художник не воздал должного жизням несчастных девушек. Скверик был скорее данью минимализму. На мощенном камнем пространстве разбросаны круглые клумбы и восемь плоских камней, отмечая собой то место, где когда-то стоял хостел Бенсонов.

Мраморные плиты напоминали огромные тусклые монеты под пасмурным небом, словно человеческая кожа, которая десятилетиями не видела солнца. Энджи посмотрела на список имен. Один из мемориальных камней разукрашен вандалами. Думаю, в скором времени и остальные тоже будут покрыты кричащими граффити.

Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором тотчас же возникла Мишель и ее затуманенный взгляд, взгляд человека, который не видит будущего. Кто знает, вдруг она еще жива? Вдруг уехала в другой город, чтобы начать там новую жизнь? Я оглянулась на Энджи. Та стояла, склонив голову. Губы ее беззвучно шевелились, чем она несказанно меня удивила. Молитва никак не вязалась с ее поведением тертого калача. Поймав на себе мой взгляд, она смутилась, будто я застукала ее, когда она запустила руку в коробку с печеньем.

– Все, пойдемте, – поторопила она меня. – Незачем тут зависать.

Рядом с одним могильным камнем лежал букетик гвоздик. И я подумала о пяти девушках, чьи тела так и не найдены. Их родным даже некуда принести цветы на их день рождения. Но пусть лучше так, чем лежать на кладбище проституток. Этот садик казался роскошью по сравнению с коркой грязного, поросшего сорняками асфальта, закатавшего сотни безымянных могил кладбища Кроссбоунз.