Дети солнца - Светлана Шишкова-Шипунова

— Так ты куда собралась?

Котя говорит:

— На танцы.

— Нет, куда ты ехать собралась? – говорит мама и показывает ей письмо на бланке управления «Востокрыбхолодфлот», в котором нашу Котю официально приглашают на работу, описывают все условия, и даже прилагают пропуск, поскольку Владивосток – город закрытый.

А она уже и думать забыла о том своём запросе. Стали они с мамой внимательно читать письмо и советоваться, и мама вдруг говорит:

— А что, доченька, может, и правда, тебе туда поехать? Хоть мир посмотришь. А чего тут сидеть, высиживать?

И она поехала.

Папа сначала это дело не одобрил и даже ругал маму, зачем она молодую девчонку одну в такую даль отпускает, но потом смирился, а впоследствии даже гордился Котей, говорил:

— У меня средняя дочка по заграницам плавает.

Плавала наша Котя на разных больших судах - спасателях, танкерах и так называемых перегрузчиках. Они подходили к плавбазе или к рыболовному судну, перегружали улов с его борта на свой и везли его в порт. Её судовая роль была – хлебопёк, хлеб она сама выпекла, а это вот что значит: встать в 4 утра, поставить тесто, дождаться, пока оно взойдёт, замесить, выложить в формы и поставить в печь, чтобы уже к завтраку подать на стол экипажу горячие, свежеиспечённые буханочки.

Лично я в жизни бы так не смогла, не потому даже, что работа физическая и трудная, а просто не могу я просыпаться в такую рань. К тому же, меня на море, как и в самолёте, сильно укачивает.

Из каждого своего плавания Алла слала домой, родителям, радиограммы, что жива–здорова и чтобы не волновались за неё. Потом, сойдя на берег, писала длинное письмо с подробным отчётом, где побывала и что повидала. Мы только диву давались, читая названия стран – Япония, Новая Зеландия, Австралия, Сингапур…

— Вот даёт морячка! – восхищался папа, который со времён войны ни разу больше за границей не бывал.

Изредка она присылала домой посылки с икрой в поллитровых стеклянных банках, закрытых простой полиэтиленовой крышкой, и свежевяленной рыбой. Икра была прямо из бочки и отдавала всеми запахами моря, не то, что магазинная, в запаянных банках, та вообще ничем не пахнет. Икры у них там, на Дальнем Востоке, было, как мы поняли, – завались, не знали, куда девать.

Однажды, рассказывала Алла, их экипажу пришлось несколько бочек этой икры… выбросить за борт, потому что они не должны были забирать её с плавбазы, их ассортимент был – минтай, а не икра. И то обстоятельство, что вместе с минтаем в сети попадается и красная рыба, а из неё просто сама сочится икра, никого в порту не интересовало. Сказано минтай – значит, минтай.

— Все понятно, но зачем же выбрасывать? – не могли мы взять в толк.

— А чтоб не оштрафовали в порту за неположенный груз.

— Ох, и дурбалаи! – возмущался папа, непонятно кого имея в виду.

Рыба в посылке, бывало, задыхалась и была уже не слишком пригодна к употреблению. Но родители всё равно оставались довольны: дочка прислала, позаботилась!

Раз в два года она приезжала в отпуск и тогда привозила всем подарки – папе с мамой, каждой сестре в отдельности, зятьям и маленьким племянникам, Алёшке и Антошке. Зарабатывала она по тем временам совсем неплохо, но к замужеству своему ничего скопить так и не смогла – то родителям на ремонт квартиры подкинула, то Женечке на дублёнку, чтоб не мёрзла в Москве…

О музыке и пении она, кажется, и не вспоминала. Только однажды, в отпуске, случайно увидев по телевизору певца Александра Серова, удивилась и сказала:

— Надо же, а мы с ним в шефском концерте вместе пели, перед колхозниками, он тогда в нашей филармонии работал.

В истории с замужеством тоже дала о себе знать Котина особость, ни на кого не похожесть. Эту историю следует, пожалуй, рассказать поподробней.

Летит, значит, наша Котя из очередного отпуска, проведённого у родителей, назад во Владивосток, и уже в Москве подсаживается в их самолёт, на единственное свободное место, симпатичный молодой военный в форме лейтенанта. И это свободное место оказывается, конечно, как раз рядом с нашей Котей.

Сначала они летели молча. Потом принесли им обед, тут она увидела, с какой жадностью этот лейтенантик на сухую куриную ножку набросился, и так ей жалко его стало, что она говорит ему:

— Если хотите, можете и мою порцию съесть, я не голодная.

Он, видать, и правда, очень проголодался, не стал отказываться, съел и её курицу. Ну, дальше слово за слово. А лететь‑то целых 7 часов, пока летели, почти все друг другу про себя рассказали.

Выяснилось, что молодой человек только что окончил военное училище в Краснодаре, получил назначение во Владивосток, и вот следует (через Москву) к месту службы. На Дальнем Востоке никогда раньше не бывал, что там и как – не представляет. Ну, она ему на правах старожила все про Владивосток рассказала, какой он красивый, весь на сопках, а рядом лежит океан, который, между прочим, она лично бороздит на судах Дальневосточного рыбфлота вот уже пять лет. Молодой человек оказался скромным и даже немного застенчивым, слушал с интересом и смотрел на нашу Котю с большим уважением.

Ну, а ближе к посадке она, конечно, поинтересовалась, есть ли у него, где остановиться на первый случай. Прилетали‑то они на место в выходной день, в субботу, когда начальство, которому он должен доложиться о прибытии, наверняка отдыхает. И Котя пригласила попутчика на квартиру к своей подружке, той самой, с которой вместе они приехали когда‑то из Краснодара, только та уже успела к тому времени выйти замуж и родить ребёночка, поэтому сидела дома. А Котя, прийдя из очередного плавания, всегда у неё останавливалась.

Лейтенанта звали Сергей, назначен он был в штаб флота, и поскольку никаких других знакомых, а тем более земляков, в городе у него не было, стал он захаживать к нашей сестрице, когда она бывала на берегу. Она его и покормит, и приветит, и гостинец из загранки привезёт. И кончилось, конечно, женитьбой, хотя разница в возрасте у них – 5 лет не в пользу Коти. (Тут она в очередной раз всех нас «умыла»).

С рождением Аринки (и опять сестра наша отличилась, родив – единственная из нас – девочку) загранплавания ей пришлось оставить. Ещё через три года родился Сашка, а потом Сергея перевели на Камчатку, в маленький городок под названием Елизово, где жили одни военные моряки. Дальше – полный абзац, как говорили когда‑то в нашей редакции. Котя поступает на… военную службу! Ей присваивают благородное звание «старший матрос» со всеми вытекающими последствиями (книжка моряка, льготы и все такое), однако, по сути ничего не меняется, она опять печёт хлеб, только теперь не для рыбаков, а для военных моряков.

Поначалу жизнь на Камчатке им нравилась: места красивые, природа почти нетронутая… Потом начались проблемы. То трясёт, то зарплату не платят. На случай землетрясения был у них всегда наготове «тревожный чемоданчик» с вещами первой необходимости, а дети обучены тому, как себя вести.