Ее последний вздох - Роберт Дугони

Ее слова подтвердили подозрения начальника Бет Стинсон.

– В те годы для людей вашего возраста в этом не было ничего необычного, – сказал Дэн.

Бингам сделала еще глоток и глубокий вдох.

– Однажды вечером мы здорово напились и накурились, и вдруг ни с того ни с сего Бет говорит: «А пошли в стрип-клуб».

Дэну показалось, будто камень угодил ему под дых.

– Сначала я подумала, что она шутит, – сказала Бингам, – но оказалось, что нет. Она говорила всерьез. Был тогда один клуб, только что открылся, на Шорлайн, все кругом только о нем и говорили. Даже в газетах о нем писали и в новостях показывали. Туда Бет меня и звала. Я сначала говорю: ты очумела, что ли? А она мне – да мы же просто так пойдем, посмотрим, и все, что такого-то? Так что под конец я согласилась: а, ладно, пошли. И мы пошли. Сели в кабину сзади, а когда мимо проходили женщины, Бет задавала им всякие вопросы, типа, сколько они получают да много ли работают. Некоторые из них делали по паре сотен баксов за ночь – а в выходные и того больше. Уж куда больше, чем мы с ней. В те времена минимальная зарплата была вообще гроши. Одна из танцовщиц оглядела нас внимательно и говорит: вам бы тоже танцевать. С вашими-то фигурками деньжищ заработаете немерено. Мужчины определенно предпочитают девушек с хорошими внешними данными. Про Бет это можно было сказать смело. Про меня – не очень.

Дэн лихорадочно припоминал все, что слышал о Бет от ее начальника, от Уэйна Герхардта, и сопоставлял это с тем, что читал в досье. Так, начальник Стинсон говорил, что она выходила на работу с понедельника по пятницу. Уэйн Герхардт сказал, что был в доме Стинсон в субботу и что она специально выгнала свою машину на улицу, чтобы потом по-быстрому уехать на работу.

– Бет позвонила мне на следующий день, поболтать о том, что сказала та танцовщица, ну что мы могли бы зарабатывать хорошие деньги, – продолжала Бингам. – Она хотела пойти поговорить с менеджером. У меня и мыслей таких не было, но Бет умела убеждать, когда хотела. Оказывается, она все уже продумала. Она сказала, что танцевать можно и под выдуманными именами и что многие танцовщицы надевают парики. Еще она сказала, что никто из тех, кто нас знает, в такое место все равно не пойдет. В конце концов я согласилась пойти с ней туда – просто так, чтобы она перестала болтать об этом, – но только для поддержки, пока она будет говорить с менеджером. На следующий день мы и пошли. По-моему, это была суббота. Помню, что мы выкурили косячок в машине Бет, а уж потом вышли. Собеседование было коротким. Все, что интересовало менеджера, – это сколько нам лет и были ли у нас приводы в полицию. Потом он показал на шест и говорит: «Ну валяйте». Бет подошла к нему и давай крутиться-вертеться. В школе она занималась гимнастикой, и у нее неплохо получалось. Он нанял ее сразу. Потом посмотрел на меня и говорит: «Твоя очередь». Я ему сказала, что не буду, но он сказал: «Да попробуй. Зачем-то же ты пришла сюда?» Но я все равно не хотела, и тогда Бет тоже начала меня уговаривать, к тому же я накурилась, ну и пошла кривляться у этого шеста – просто повторяла то, что делала Бет, дурака валяла, понимаете?

– И он предложил работу и вам, – закончил за нее Дэн.

– У меня к тому времени накопились порядочные долги, к тому же мне очень хотелось съехать от родителей, понимаете? Вот почему, если уж говорить честно, мысль о том, чтобы стать танцовщицей, мне даже понравилась.

– А как назывался клуб? – спросил Дэн, но вытащить блокнот не решился: боялся, что Бингам шарахнется от него, как напуганная лошадь.

– «У грязного Эрни». Мы с Бет всегда работали в одну смену – чтобы придавать друг другу смелости. Хотя вообще-то в этом нуждалась только я. Бет себя чувствовала прекрасно. Мы приходили туда после работы и танцевали часов до одиннадцати-двенадцати, смотря сколько было народу. Танцевать надо было топлесс. Бет была куда более раскрепощенной, чем я. Мужчинам это нравилось, они скоро стали вызывать ее для танцев на столе или на коленях. Клуб был совсем новый и потому очень популярный, Бет хорошо зарабатывала. Стала даже поговаривать о том, чтобы забросить свою бухгалтерию. Я зарабатывала скромнее. Мне не нравились приватные танцы, а именно на них танцовщицы и делают основные деньги.

– Какое сценическое имя было у Бет? – спросил Дэн.

– Сисястая Бетти. – Бингам замолчала и вздохнула так, как будто запыхалась. Слезы потекли по ее щекам. Дэн вытянул из диспенсера коричневую бумажную салфетку и протянул ей. – Я чувствую себя такой виноватой, – сказала она, промокая глаза и с трудом выдавливая слова. Грудь у нее ходила ходуном. Дэн дал ей время успокоиться. Несколько минут спустя она высморкалась и потянулась за новой салфеткой. – Бет стала приводить кое-кого из мужчин домой. – Слова вырывались из нее стремительным потоком, так, словно она держала их в себе много лет и больше не могла удержать. В голове Дэна роилось множество вопросов, но он хотел, чтобы она высказала сначала все то, с чем пришла.

– Она сняла себе дом в Северном Сиэтле и стала водить их туда. Но не каждый день. И не кого попало. – Бингам вытирала слезы. Вид у нее был измученный, как будто она устала и физически, и эмоционально. – Я хочу сказать, что она знала мужчин из клуба.

Дэн мягко подтолкнул ее вперед.

– Что случилось, Селеста?

– Я пошла к менеджеру и уволилась. Сказала Бет, что и ей пора, но… ей так нравились деньги. Мы с ней поссорились и долго не общались.

– А когда вы узнали, что она убита, то сразу решили, что это кто-то из тех мужчин, кого она приводила домой из клуба.

Бингам кивнула.

– Но никто так и не пришел поговорить со мной. Потом я прочитала в газетах, что у полиции уже есть подозреваемый и что он признал свою вину. Тогда я решила, что никогда никому не стану об этом рассказывать. Зачем бросать тень на наши семьи? Я тогда снова съехалась с родителями, записалась в клуб анонимных алкоголиков и дважды в неделю ходила на встречи. С мужем я познакомилась через полгода после смерти Бет. Он ничего об этом не знает. Нельзя, чтобы он об этом узнал.

– Вы знали Уэйна Герхардта? Он был одним из тех, кого Бет приводила домой?

– Я его не знала. Никогда не видела в клубе. Регулярных посетителей обычно запоминаешь в лицо, понимаете?

– И он был не из них.

– Нет.

Чувствуя, что Бингам еще не все сказала, что есть что-то еще и она пришла в бар рассказать именно об этом, а не о том, как они с Бет танцевали в стрип-клубе, Дэн решил ей помочь:

– Могу я задать вам вопрос, Селеста? – Она кивнула. – Почему вы согласились поговорить со мной? Почему не сказали мне по телефону, что не помните, что тогда хотели рассказать полиции, и все?

Она кивнула.

– Вы знаете, как работают «Анонимные алкоголики»?

– Отчасти.

– Девятая ступень на пути к излечению – заглаживание вины. Вину надо загладить непременно, если только это не принесет никому вред. Я не хочу навредить мужу и детям, мистер О’Лири. Их у меня четверо. У меня хорошая жизнь, хорошая община. Но меня всегда беспокоила эта мысль, о том, что, может быть, тот человек этого и не делал.