Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

— Это еще с какой стати?

— Если ты будешь постоянно таскать к Владу новых мужиков, и он каждого будет называть папой, мне это точно не понравится, — в голосе Димы звучит предостережение.

Что!??? Да как он вообще мог такое обо мне подумать! Я даже на несколько секунд теряю дар речи, не зная, что возразить Соболеву.

— Ты в своем уме!? — наконец-то обретаю голос. — Я никогда не опущусь до такого!

— Ты сама только что сказала, что будешь разводиться, потом снова выходить замуж, потом снова разводиться…

— Знаешь, что, Соболев, — резко подскакиваю на ноги, но тут же морщусь от боли. — Проваливай нахрен из моей квартиры, — выдавливаю, еле сдерживая слезы.

Дима встает со стула, в пару шагов преодолевает расстояние между нами, неожиданно подхватывает меня за талию и сажает на стол, опуская руки по боками от моего тела. Наши лица на уровне друг друга и между ними всего пара десятков сантиметров. Инстинктивно я подаюсь чуть назад, чтобы хотя бы не улавливать запах Соболева.

— Тебе больно стоять, поэтому я поднял тебя на стол, — поясняет.

— Не следовало, — цежу.

Возникает пауза. Соболев нагло вторгся в мое личное пространство, поэтому я еще чуть-чуть отодвигаюсь назад. Но не помогает. От близости Димы против моей воли по телу прокатывается волна жара. Она концентрируется внизу живота, закручивается в спираль желания.

Черт! Я ненавижу свое тело за то, что оно так реагирует на Соболева. Я не могу его хотеть! Я не хочу его хотеть! Дима даже не прикасается, просто стоит близко, опустив руки по бокам от меня, а я уже возбудилась.

Какой ужас.

— Чего дрожишь, Белоснежка? — спрашивает хрипло.

Его дыхание тоже участилось. Блуждает по мне загипнотизированным взглядом, обводит глазами шею, ключицы, останавливает взор на полушариях груди. В горле пересыхает. Судорожно облизываю губы, запрещая себе терять остатки рассудка.

Дима кладет ладонь мне на ногу, и я тут же сбрасываю ее с себя.

— Что ты делаешь? — строго спрашиваю. — Отойди от меня на метр.

— Зачем?

— Затем, что ты вторгся в мое личное пространство. А ты мне не друг, не парень и не муж, чтобы в него вторгаться.

— Я отец твоего ребенка. Это недостаточное основание?

— Недостаточное, — кладу руку ему на грудь и отодвигаю от себя.

Дима слушается. Делает два шага назад и упирается в подоконник. Инстинктивно опускаю взгляд на его ширинку и замечаю, что она отчетливо выпирает. Осознание того, что у Соболева встал на меня член приятно льстит и возбуждает еще больше. Чувствую, как твердеют соски, а между ног становится мокро и горячо.

Но то, что произошло в квартире Игоря, больше между мною и Соболевым никогда не повторится. Я прекрасно запомнила его слова, сказанные после секса.

— Кажется, ты говорил, что я тебе не нужна, — зло напоминаю.

Ненавижу себя за то, что хочу Соболева так, как будто у меня все семь лет после нашего расставания не было секса. Внизу живота ноет и требует срочной разрядки, но я скорее умру, чем получу эту разрядку с Димой. Я приложу все усилия для того, чтобы здравый смысл возобладал над чувствами. Ведь желание спариваться — это просто животный инстинкт. Не более.

Но сейчас за этим желанием я забыла про боль в ногах. Даже кажется, что она совсем прошла. Видимо, потому что все чувства сконцентрированы только в одном месте — внизу живота.

Жду, что Соболев подтвердит свои слова, снова скажет, что я ему не нужна. Но Дима молчит. Секунды идут, он не произносит ни звука. А его член все еще стоит.

— Так вот, — решаю продолжить, не дождавшись ответа. Запрещаю себе опускать взгляд ниже его подбородка. — Ты мне тоже не нужен. Я бы хотела с тобой договориться о том, что ты не будешь лезть в мою личную жизнь, а я, соответственно, не буду лезть в твою. Мне все равно, с кем ты встречаешься, на ком женишься, с кем разводишься. От тебя жду аналогичного безразличия. Нас связывает только общий ребенок.

— Я ни с кем не встречаюсь, ни на ком не женюсь и ни с кем не развожусь, — ухмыляется. — Я свободен.

— Мне все равно. Мне не интересна твоя личная жизнь и абсолютно безразлично, кого ты трахаешь.

Последнее предложение произношу с особенным удовольствием, упиваясь реакцией Соболева. Хотя, в общем-то, он не выказывает никакой реакции, но по тому, как смыкается челюсть и чернеют глаза, понимаю, что его задели мои слова.

— Спокойной ночи, Дима, — даю понять, чтобы убирался восвояси.

Мне кажется, если он немедленно не уйдет, то я не выдержу и отдамся ему прямо на кухонном столе.

— Ладно, — вздыхает. — Когда я снова могу увидеть Влада?

— Не знаю, договоримся.

— Я бы хотел брать его к себе домой, там будет удобнее собирать вместе компьютер. Я обещал ему.

А вот это мне уже не очень нравится, но спорить я сейчас не хочу.

— Договоримся, — отвечаю обтекаемо.

Соболев кивает и покидает кухню. Как только за ним хлопает дверь, я дохожу до спальни и падаю без сил на кровать.

Дима не выходит из головы даже через полчаса. Я думаю не о скандале с Игорем, не о разводе, не о будущей жизни. Я, черт возьми, думаю о Соболеве и о том, как у него встал на кухне член.

Расстегиваю пуговицу на джинсах, просовываю ладонь в трусики и наконец-то получаю разрядку.

Глава 46.

На следующий день, отвезя Влада в садик на такси, я еду в квартиру Игоря собирать вещи. Переступив ее порог, на меня тут же обрушивается шквал воспоминаний: приятных и не очень. Как долго не могла привыкнуть жить тут, как все казалось неудобным и чужим и как в конце концов создала уют и полюбила эту квартиру, как свой родной дом.

Но я запрещаю себе ностальгировать. Иду в кладовку, достаю три огромных чемодана и принимаюсь складывать в них вещи. Делаю это медленно, потому что все еще больно ходить, хотя уже и не так сильно, как вчера.

Следов Игоря в квартире нет. Он не ночевал дома. В гостиной по-прежнему разбросаны осколки. Когда чемоданы оказываются забиты до отказа, беру пылесос и убираю разбитое стекло.

У нас с Владом столько вещей,