Сестры лжи - К. Л. Тейлор

Я отвожу взгляд в сторону, на реку, где голышом плещутся Паула и Салли, чьи нагие тела отчетливо видны в лунном свете, своей белизной резко выделяясь на темном фоне воды; их повизгивания то и дело перекрывают низкий гул голосов на дворике. Воздух загустел от запаха горящего жира, конопли в самокрутках и пойла, которое варит Радж. Что же это мне напоминает?.. Я хлопаю Айзека по руке, желая спросить, и он из угла рта бросает: «Чего?», не разворачиваясь ко мне, полностью уйдя в разговор с Черой о том, насколько Радж может растянуть скудные запасы, прежде чем придется вновь отправляться в Покхару.

Я не настаиваю. Потому что сама вспомнила, откуда мне знаком этот запах. С той ночи, когда мы прощались со злосчастной Рут.

Потянувшись за кружкой, что стоит возле моих ног, я подношу ее к губам. Жидкость отдает дрожжами и уксусом, но я заставляю себя сделать глоток.

– Схожу за второй порцией, – говорю я.

Айзек ни одним движением не показывает, что хочет меня остановить, и я неспешно добираюсь до кухни, где доливаю кружку из бочки, что стоит под навесом снаружи. Моим местом тем временем завладела Линна. Пока подхожу, она и на сантиметр не сдвигается в сторону, поэтому я сажусь поодаль.

На противоположной стороне круга встает Ал. Она заводит руки за голову, неторопливо разминая плечи, затем шею, кладя голову то так, то эдак. Мы встречаемся глазами, и она вновь кладет голову вправо – только на этот раз более выразительно; как бы кивок в сторону реки. Ага, есть разговор, читаю я.

Она пропадает во мраке, не дав мне времени на ответ.

Приподнимаюсь, чтобы пойти следом, но тут меня за руку хватает Айзек и разворачивает лицом к себе.

– Я вижу, кто-то заскучал, м-м?

Линна визжит, когда я приземляюсь к нему на колени. Силюсь подняться на ноги, однако он обхватывает меня, принимаясь щекотать шею губами.

– Прекрати, – толкаю я его в грудь. – Мне в туалет надо.

– Я сам решу, куда и когда тебе надо.

Хотя голос у него небрежный, как бы шутливый, угрозу я слышу отчетливо. Он губами добирается до моего рта, пока я барахтаюсь у него в руках. К реке, скорее к реке, не то Ал решит, что я не хочу с ней разговаривать. Что из принципа выбрала себе компанию Айзека.

– Тьфу! Да ну тебя, квелую! – сталкивает он меня с колен, так что я валюсь на Линну. Чера смеется. В этом смехе мне чудятся до того зловещие нотки, что на руках волосы встают дыбом.

Если она и говорит что-то, я не слышу – слишком занята, осматривая темный речной берег в поисках Ал.

– Эй, ты чего? – Айзек шлепает меня по голой лодыжке.

– Ничего.

– Вранье. Ты почему мне врешь, а? – заглядывает он мне в глаза и отворачивается, принимаясь с озабоченной складкой на лбу разглядывать сидящих вокруг огня. Его взгляд перехватывает Радж, машет в ответ, но Айзек этого словно не замечает: сейчас он смотрит куда-то вдаль, в сторону реки. Может, заметил, что Ал оттуда подает мне какие-то сигналы? Может, уже догадывается?

– Айзек, я в полном порядке. Клянусь. Я…

– А ну, помолчи. – Он кладет мне палец на губы, продолжая осматриваться по сторонам. Нахмуренные брови съезжаются еще ближе, когда он глядит на главный корпус, однако в следующую секунду я вижу на его физиономии насмешливо-триумфальное выражение. – Всё из-за Фрэнка, да? Боишься, что я выпущу его из подпола, потому что Дейзи распускает всяческие слухи? Черт побери, – Айзек стучит себе по виску, – ты же мне этим утром сказала открытым текстом, что хочешь его убить, а я даже не обратил внимания… Потому что сосредоточился, как помочь тебе обрести голос для негативных эмоций, ведь ты страдала в молчании аж с того времени, когда… – Он привлекает меня к груди. – Ну, прости, а? Эмма?

Запах мускуса и пота от его футболки вызывает прилив тошноты, но я заставляю себя обнять его за талию, пока он покачивает меня, как в лодочке.

– Ладно, я это исправлю. – Айзек резко отстраняется, не снимая рук с моих бедер. – Обещаю.

– В смысле?

Он лишь мотает головой, не пряча улыбку, и идет к Йоханну на ту сторону круга, и я не успеваю добавить ни слова.

Легкий хлопок по плечу заставляет меня взглянуть вверх. Линна.

– Пойду Ал поищу. Кажется, она возле реки.

Я молчу. Не то разрыдаюсь, честное слово.

– Эмма. – Ее пальцы скользят у меня по предплечью. – Я знаю, что сегодня утром ты переспала с Айзеком.

– С чего ты взяла?

– Много будешь знать, скоро состаришься. И вообще я на твоем месте подумала бы об отъезде. Пока Дейзи не прознала.

– Куда же мне в такую погоду? Только шею свернуть?

– Какая досада, – расплывается она в сладкой улыбке, – потому что оставаться здесь тебе тоже небезопасно.

И с этими словами уплывает в сторону, подолом бесшумно сметая золу на дворике.

Ошиблась я на ее счет. Линна – не скворец-волоклюй, паразитирующий на шкурах толстокожих. Она – морской конек; эдакое безобидное, своеобразно выглядящее, жеманное созданьице, дрейфующее сквозь нашу дружбу, не беспокоя никого и ничего, пока не окажется рядом, и тут – щелк пастью! Слова, что она секунду назад сказала, не были моральным щипком или завуалированной гадостью, чтобы испортить настроение. Нет, это была угроза. И я не собираюсь тут торчать, чтобы выяснить, что за ней стоит.

Я сажусь медленно, отмечая, как отдается пульс в висках – верный признак похмелья, – и смахиваю пряди с лица. Волосы пахнут копотью, пригорелым мясом и пóтом. Неподалеку дрыхнет Линна; нас разделяет белая церковная свеча, то и дело плюющаяся искрами, потому что фитилек вот-вот утонет в глубокой лужице плавленого воска. По другую руку от нее спит Ал, прикрытая конвертом-наголовником спального мешка так, что виден лишь незакрытый, слегка похрапывающий рот. Бок о бок с ней лежит Дейзи, широко разбросав ноги, полностью одетая, на голом матрасе; ее спальный мешок валяется в стороне, словно она заснула там, где упала. Спящая, Дейзи напоминает куклу; щеки оттеняют ее длинные темные ресницы; коротенькие, обгрызенные ногти прижаты ко рту.

Линна смотрится совсем крошечной, хрупкой. Без своих исполинских очков она смахивает на какую-то зверушку вроде крота. Корни розовой челки успели подернуться черным тоном. Вчера, наслушавшись ее «любезностей», я не стала возвращаться к костру, а укрылась в спальне. Заползла там в спальный мешок, натянула наголовник до отказа и затем несколько часов лежала, обливаясь по́том под толстым слоем синтетики и шерсти, пока со стороны дворика доносились возбужденные вопли и скрипучий смех. Как так вышло, что наш отпуск превратился в эдакую мерзость? Мы прибыли в «Эканту» друзьями – пусть и со своими проблемами, запрятанными под улыбки и нетерпеливое ожидание приключений. Наша дружба выдержала испытания университетом, переездами, работой с девяти до пяти и сердечными увлечениями. По крайней мере, я так думала. А выясняется, что связи, которые представлялись мне столь прочными, и гроша ломаного не стоят. Хватило одного-единственного неверного движения, чтобы все посыпалось как карточный домик.