Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции - Илья Ратьковский

«Наша организация расшифрована, но есть другие, и мы все-таки победим», — утверждал он. Допрашивали его, по его словам, чрезвычайно любезно: папиросы, мягкое кресло, завтрак, ужин, — все было к его услугам. Осведомленность у них большая. Сам он ничего не выдал, но подтверждал то, что они уже знали. Им в глаза он ругал большевиков и коммунизм, заявляя, что будет с ними бороться. Несмотря на это, ему все время гарантировали жизнь. Не знаю, сознавал ли он опасность, или верил чекистским обещаниям, но, во всяком случае, держал он себя молодцом. С князем Тумановым была несколько иная картина. Ему навалили кучу обвинений.

Сношения с иностранцами, организация вооруженного восстания и т. п. Допрашивали его грубо, все время угрожали расстрелом, предлагая сознаться в действиях, которых он не совершал. Его совершенно запутали и он нервничал. Большей частью свою виновность он отрицал. Не знаю, был ли он вообще виновен в чем-нибудь серьезном. Он был совсем мальчик»[680]. Чуть позже в воспоминаниях Безсонов пишет, что вечером второго дня его пребывания на Гороховой, Туманова и Экеспарэ вывели с вещами (руководил этим, по свидетельству Безсонова, известный чекист А.В. Эйдук) во внутренний двор тюрьмы и расстреляли (в числе пятерых арестантов). Однако отметим, что сам Безсонов не видел расстрела, только крик и работающую машину, и указывал на расстрел в подвалах Петроградской ЧК (отсутствовавших в действительности)[681]. Более вероятным представляется перевод арестантов в новую тюрьму. Это подтверждает и то обстоятельство, что, согласно газетным сообщениям, бывший есаул фон Экеспарре Александр Николаевич был расстрелян 29 декабря 1918 г. В этот день Петроградской ЧК было расстреляно 30 человек, в том числе 6, проходивших по «шпионской организации». Важным представляется, что эти 6 «фигурантов» были явно связаны с делом Ковалевского (помимо фон Экспарре, можно упомянуть бывшего морского офицера Н.Д. Мельницкого, Н.Н. Жижина и др.)[682]. Отметим, что и Владимир Спиридонович Туманов, и Анатолий Михайлович Де-Симон, как уже указывалось, числились в опубликованном списке заложников (в отличие от других фигурантов дела Ковалевского)[683].

Через неделю пребывания на Гороховой, по словам Безсонова, Эйдук объявил о его переводе вместе с другими арестантами в Дерябинскую тюрьму (ранее — казармы морского дисциплинарного батальона, затем — морская тюрьма; находилась на углу Чекушинской набережной и Большого проспекта Васильевского острова, д. 104)[684]. Среди арестантов Безсонов здесь встретил доктора Ковалевского[685]. Допросы проходили по-прежнему на Гороховой, куда впоследствии его возвратили. Допросы Безсонова проводил Юдин: «по отзывам опытных арестантов, это был один из милостивых следователей»[686]. После нескольких месяцев, с новыми переводами из тюрьмы в тюрьму, Безсонова вместе с другими арестантами отправили на Николаевский вокзал для перевозки на работы в Вологду. По иронии судьбы, это произошло 1З декабря 1918 г., когда, согласно газетным сообщениям, был расстрелян доктор Ковалевский и другие фигуранты его организации[687].

Сами воспоминания Безсонова, при всей их отрывочности применительно к теме статьи, тем не менее, подтверждают участие англичан, наличие организации Ковалевского и причастность к ней князя Туманова, и отчасти — Экеспарэ (без четкого выявления их роли).

Безусловно, важную роль играл в организации Павел Михайлович Плен. Он родился 17 августа 1875 г. в д. Сельцо Якушево Опочецкого района Псковской губернии. Был участником подавления боксерского восстания в Китае. Во время Русско-японской войны участвовал в обороне Порт-Артура. Командовал миноносцами: «Скорый», № 1З5, № 1ЗЗ (1906), канонеркой «Манджур», эсминцами «Бдительный» (1909), «Сильный» (1909–1912), «Донской казак» (1912–1914), крейсером «Адмирал Макаров» (1914–1915), 5-м дивизионом миноносцев Балтийского флота (1915–1916), линкором «Слава» (1916–1917). Командир линейного крейсера «Измаил» (1917) Исполнял должность инженера по учету в Центральном народно-промышленном комитете (1918). Отличался буйным нравом и рукоприкладством в отношении нижних чинов. Об одном из таких случаев в период командования им крейсером «Адмирал Макаров» писал в своих воспоминаниях В. К. Пилкин[688]. Был тяжело ранен в легкое на дуэли со штаб-ротмистром Л.-гв. Конного полка принцем Мюратом (1З.05.1908)[689].

В эмигрантских воспоминаниях есть прямые указания на его участие в переправке офицеров из Петрограда в другие регионы, еще накануне 1918 г. Согласно свидетельству капитана II ранга А.П. Ваксмута, от адмирала М. А. Беренса он получил место для встречи с Пленом в Петрограде. «М.А. рекомендовал мне, не теряя времени и с соблюдением крайней осторожности, ехать в Петербург, найти названное кафе на Морской, где встречу капитана 1-го ранга П.М. Плена (бывшего командира «Славы»), и он расскажет, как надежнее доехать до Новочеркасска. И действительно, придя в кафе, я сразу увидел П.М., сидящего за столиком в штатском платье. Для тех же, кто лично не знал его, был дан условный знак. П. М. Плен дал мне свой адрес и просил зайти на следующий день за документами и пропуском. Придя к нему в условленное время, я застал там двух молодых офицеров: лейтенанта С. и мичмана И. с миноносца «Изяслав». П.М. выдал нам троим удостоверение, что мы рабочие и едем на Кавказ строить какую-то дорогу. Документы были со всеми нужными печатями Советов. Где на площадках поезда, где на лошадях, а нередко и пешком по шпалам, беглецы добрались до Новочеркасска и вечером 1 января 1918 г. явились на Барочную, № 2, где были устроены общежития, в которых, к общей радости, встретились с ранее прибывшими моряками»[690]. Данное воспоминание свидетельствует об участие Плена в организации вербовочных и переправочных пунктов в Петрограде. Имеются отдельные свидетельства о деятельности Плена и весной 1918 г.