Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых - Таня Танк

«Мы с другом поехали на его моторке в открытое море. Далеко ушли, берега было не видно. Я поплавал и хотел подняться на лодку, как вдруг он ни с того ни с сего дал полный газ! Я барахтался минут 15–20, пока он, наконец, не появился. Еще бы 2–3 минуты, и я бы утонул. На берегу у нас с ним был серьезный разговор. Но он мне заявил, что у меня совсем плохо с чувством юмора».

«Мне с ребенком было нечего есть. Детское пособие он получал сам. Рассказал в бухгалтерии, что если не будут отдавать ему, то я их пропью. А в ответ на удивленные возгласы отвечал, что я тщательно скрываю свой порок, а сама пью по-черному».

«Мой бывший любил потешаться за моей спиной над моей одеждой, которую я якобы на помойке нахожу. Всем нашим друзьям говорил, что я не зарабатываю даже себе на еду и всем им вру про свои успехи на работе. В общем, выставлял меня самой ущербной и жалкой на свете».

«Они разрушают ваши отношения с людьми, – пишет Адриана Имж. – Люди даже с родителями и детьми перестают разговаривать».

«Он рассказал, как рассорил жену с ее лучшей подругой. Подруга пришла к ним в гости, сидели, выпивали. И вот жена отлучилась в магазин, а он начал подругу соблазнять, уламывать и вроде как дошел до снятия верхней одежды с нее… И тут вернулась жена и увидела всю эту картину. С тех пор жена с подругой не общается. Вот так, одним ударом, он убил двух зайцев: убрал подругу и уколол жену».

«Агрессор вербует друзей, коллег, приятелей, членов семьи, авторитетных лиц, соседей, СМИ, учителей – короче, третьих лиц – для умасливания, принуждения, угроз, преследования, соблазнения, убеждения, сообщения и иного манипулирования своей жертвой. И бесцеремонно отбрасывает эти подпорки, когда работа сделана. Общество или социальная группа становятся инструментами агрессора», – пишет Вакнин.

«У меня пропали все внешние контакты. Университетские друзья как испарились. Потом он отвлекся еще на кого-то, и я попробовала узнать, кто чем жил это время, и узнала просто офигительные вещи. Оказывается, никто не в курсе, что мы с ним вместе уже несколько лет. Меня держали «для внутреннего использования», а он, оказывается, лакомый кусочек и мечта девушек. Оказалось, что мной всё это время интересовались знакомые, а я-то была уверена, что всё, капут, я никому не нужна, ни на что не гожусь. Оказывается, мой «принц», сохраняя свой независимый статус, еще и успевал отгонять от меня всех: и потенциальных ухажеров, и друзей».

«Я оказалась на краю города, далеко от метро, без работы, без иных интересов, кроме дома и Бориса. Он словно забыл о том, что уговаривал меня бросить работу, теперь он каждый день напоминал мне, что я живу за его счет, в его доме. Когда я напомнила ему о том, что мое домоседство было его идеей, он впал в ярость и заорал, что никогда не говорил такого. При этом обожал хвастать перед друзьями, что содержит свою женщину.

Родители стали отдаляться от меня, замечая мой все более пропащий вид, они корили меня за уход с работы, за вызывающую одежду (я старалась понравиться Борису и одевалась слишком молодежно). У меня не было денег на проезд, на тренировки, на нормальную еду – были дни, что я питалась хлебом с майонезом. Я стала терять форму, не могла встретиться с друзьями: звать в пустой дом на чай было стыдно, на кафе не было денег».

«Аферисты часто стараются вырвать своих жертв из знакомого окружения, поместить их в непривычную обстановку, где бы они чувствовали себя неуютно, – пишет Роберт Грин. – В такой ситуации люди слабеют и легче поддаются на обман. Изоляция, таким образом, может оказаться сильным инструментом подавления воли людей».

«Он как бы невзначай ведет разговоры о партнере: о его работе, способностях, вкусе, фигуре, – пишет Наталья Ермакова. – Смысл этих рассуждений: ты всегда был негодный и теперь годен только потому, что я, прекрасный, с тобой. А вот если я тебя брошу, ты умрешь под забором и никому нужен не будешь. Нарцисс приводит факты, показывающие несостоятельность партнера и с которыми трудно не согласиться. Но на основе этих разрозненных фактов делается глобальный вывод. И партнер этот вывод принимает. Согласившись десять раз с мелочью, трудно отказаться от глобального вывода. И потом, «любимый зла не пожелает…»

«К программам в моем ноутбуке прибавилась прослушка на телефоне, полное его сканирование, что даже все удаленные сообщения приходили к Сане, мою переписку в соцсетях он читал уже без зазрения совести. Изначально он, конечно, скрывал факт наличия всех этих примочек, просто выдавал какую-то информацию, а я пыталась понять – откуда он это знает. Думала, что мои друзья пересылают ему наши переписки, записывают наши разговоры. В общем, у меня появилась конкретная такая мания преследования. А потом он уже честно сказал, что да, он установил всякие программы, но это вынужденная мера, со мной по-другому нельзя, ведь я все время вру».