За милых дам - Ирина Арбенина

— Он сказал, что строит мне другой дом и я должна буду туда переехать…

— Вот видишь… готовит недвижимость для пожизненного заключения.

— Но не может же он все время ликвидировать моих любовников.

— Это действительно хлопотно. Логично, если он переменит тактику.

— Ты хочешь сказать?..

— Вот именно, милая моя… Зачем строить дом и каждый раз нанимать киллеров для твоих возлюбленных?

Марина невесело рассмеялась:

— Понятно. Достаточно один раз потратиться на хорошие похороны. Мои. Ну что ж… Леша всегда был очень практичным.

Марине хотелось наконец хорошенько обдумать все, что случилось с ней за последнее время. Угроза потерять Джона (очень реальная, осязаемая… Повернись все чуть иначе, и она бы его больше уже никогда не увидела!) привела Марину сначала в отчаяние, потом в ярость.

Можно было бы предположить, что опасность связана с делами и с какой-то тайной жизнью самого Джона… У кого этого сейчас нет: кому-то задолжал, кому-то насолил. Но Джон клялся и божился, что «ничего похожего». Она тоже была уверена, что все его «приключения» начались с того времени, как он познакомился с ней. Лешка?

Какая разница, откуда дует ветер? Главное, что он дует. Не ветер, а какой-то смертоносный ураган… В конце концов, самое главное: чем все это закончится? Терять Джона Марина совершенно не хотела. Даже при одной мысли об этом она испытала настоящий гнев. Кто посмел?!

Она чувствовала себя по-настоящему виноватой… Бедный мальчик… Вкупе с радостями любви она принесла ему смертельную опасность. Опять как при социализме: желаете растворимый кофе, покупайте его в праздничном наборе — вместе с килькой в томатном соусе.

Аня поражалась: Мадам Икс была поистине неутомима. После строительной площадки фирмы «Бельфор» ее путь лежал за пределы города…

На Ярославском машин было несколько меньше, чем обычно, и Аня порадовалась, что серые «Жигули» Старикова не знакомы мадам в «лицо». Тем не менее следовало позаботиться о том, чтобы не примелькаться, не запомниться ей…

Так, прячась по мере сил и возможностей, Анна доехала за ней до Уваровки.

В Уваровке ничего не случилось.

При въезде в поселок Анна вынуждена была приотстать. Не будешь ведь кружить за ней впритык по пустынным заснеженным улицам дачного поселка. Через пятнадцать минут — значит, Рита нигде долго не задерживалась — «семерка» выехала из Уваровки. И тогда, отпустив ее, Светлова решила сама покружить по заснеженным уваровским улочкам.

Дачи были по-зимнему пустынны и необитаемы. Зачем мадам здесь появлялась, оставалось неясным…

Анна, проехавшая по всему поселку, предположила, что, возможно, Риту интересовала дача номер семь — предположила по аналогии: это была единственная дача, привлекшая внимание самой Ани. К дому вела свежая автомобильная, хорошо набитая (постоянно пользуются) колея. И, судя по дыму над трубой, дача явно была обитаема.

На шум ее «Жигулей» на крыльце появился, вернее, выглянул из дверей мужчина… Амбал с характерной бандитской внешностью… «Чисто» провинциальное, привозное, не московское здоровье и непроницаемое, надменное выражение лица, присущее очень сильным и неумным людям. Точно такое же Аня видела на морде снежного высокогорного козла в зоопарке — когда тот, пережевывая свою жвачку, надменно мерил взглядом снующих за сеткой посетителей.

Что-то подтолкнуло Аню к действиям. Она остановила машину и, выглянув из окна, крикнула:

— Не подскажете, где улица Красноармейская? Что-то я, кажется, заблудилась.

Амбал махнул рукой направо, явно не собираясь вдаваться в подробности и вступать в диалог.

В эту минуту на звук чужого голоса в мансардном окне дома отодвинулась занавеска, и Аня увидела бледное женское лицо. И хотя женщина не пыталась подать какой-то сигнал, как-то обратить на себя внимание, не выглядела испуганной, Анна не сомневалась, что это узница. На Аню смотрело пустое, без эмоций лицо напичканного транквилизаторами человека. Такие лица бывают у пожизненно заключенных или смертников, у которых нет впереди надежды, нет уже и страха, а осталось лишь чувство обреченности.

Анна нажала на акселератор и двинулась в обратный путь, в Москву. Поистине маршруты мадам Икс были разнообразны и загадочны.

Все удалось: претендент на Маринино сердце был ловко убран с дороги… Но Женщина все равно была очень сердита на Марину.

Удача, которая все последнее время сопровождала ее действия (Додик Бабкин, Тарханов, Зина, отец Марка), давала Женщине ощущение всесилия, беспредельной власти над людьми. И сейчас «сопротивление материала» в случае с Мариной оказалось для нее неприятной неожиданностью.

Мягкая, как воск, мнущийся в руках, слабая психика Марка, с которым Женщина еще недавно так удачно поработала, не шла ни в какое сравнение с неудобной, не поддающейся манипулированию психикой Марины. Марина была невнушаема. Не воск, а скорее ловкая выскальзывающая, вырывающаяся из рук рыба. Да еще и норовящая при этом ударить рыбака хвостом по носу.

Раздумывая об этом, Женщина принялась перебирать содержимое своей «аптечки»… Препарат, которым она «пользовала» последнее время Марину, не обладал смертоносным действием. Хотя в арсенале Женщины были всевозможные средства — убивающие, усыпляющие и т. п., этот препарат был из ряда «обезволивающих» транквилизаторов. По замыслу его создателя, он должен был ослаблять сопротивление психики, способной дать отпор манипулированию.

Но это был совершенно новый, еще недостаточно проверенный на практике препарат, синтезированный ее Фармацевтом. И результаты его действия, похоже, оказывались непредсказуемыми.

Препарат воздействовал на объект не так, как ожидала Женщина. Вместо подавленного, обезволенного, послушного существа, которым Женщина смогла бы с помощью монотонных постоянных вербальных внушений управлять («Он негодяй. Он сделал тебя несчастной. Это несправедливо. Ты должна ему отомстить» и т. д.), вызывая, когда это нужно, вспышку агрессии, перед ней была прежняя Марина, не поддающаяся внушению и манипулированию.

Неадекватная же реакция на действие препарата выражалась в том, что Марина падала в обмороки, сопровождавшиеся короткими периодами беспамятства. А когда они проходили, опять становилась прежней, не поддающейся гипнозу и внушению.

Очевидно, действие препарата очень зависело от индивидуальных качеств психики объекта. На Марка даже небольшие дозы препарата, которые Женщина подсыпала в его кофейную чашку, воздействовали практически идеально. Но в случае с Мариной химия нужных результатов пока не принесла.

Всесильная химия (а Женщина была убеждена, что с помощью современной химии, легко манипулирующей человеческим сознанием, можно поистине управлять миром) в данном случае наталкивалась на некий непреодолимый барьер, табу, какую-то запретную черту, которую объект не мог перешагнуть. Нечто подобное Женщина видела на сеансах гипноза, когда загипнотизированному, лишенному воли человеку давали в руки картонный нож и внушали: убей! Некоторые делали это послушно и без осечки. Но бывали случаи, когда моральный и биологический запрет на убийство был так силен в человеке, что, замахнувшись на стоящего перед ним врача, человек отбрасывал нож и впадал в сильнейшую истерику — будучи не в силах как выполнить приказ, так и ослушаться.