Рокировка с прошлым - Александр Лобанов

– Не обязательно я… – смутился Ундерк до бледности.

– Тогда, может, кто-то другой? Вы готовы подстраиваться под других? Кроме того, так ли необходимо, чтобы все подчинялись морали?

– Что вы хотите сказать? – отшатнулся парень. – Неужели вы оправдываете подобные мерзости? – Кивок в сторону истерзанного тела.

– С точки зрения морали и этики – нет. Подобное непростительно. Но если отрешиться от чувств, то в чем, собственно, трагедия? Уничтожение личности человека? Так я тоже убивал. Защищая других и себя. Выполняя приказ. – Глаза парня лихорадочно заблестели, а я продолжал атаку: – Цель нападения? Молодая и красивая девушка из знатного рода… понимаю, если бы это оказался старик-пьяница, на его смерть никто не обратил бы внимания. – Парень открыл рот для возражений, но я повысил тон и заговорил чуть быстрее: – Бессмысленная жестокость? Насколько мне известно, изучив тела и скудные свидетельства, судмедэксперты выдвинули теорию мотива, что на жертвах проводили исследования, связанные с влиянием силы на различные области и эффекты организма, в частности мозга.

– Только непонятно, для чего Иммунному знание о силе? Уничтожить владеющих силой? Разобраться с возможностями Иммунных? Добавить, расширить или исправить свои умения? Если поймем, то приблизимся к поимке маньяка, – робко заметила Лори, до того с приоткрытым ротиком слушавшая нас.

– Это не столь важно, – вещал я, с интересом наблюдая за реакцией паренька. – Главное, что при достижении успеха его запомнят не как безумного мясника, а как великого первооткрывателя и ученого. Именно ученые и создают новую мораль общества.

– Гадость… – Такое ощущение, что юный пространственник сейчас либо плюнет мне в лицо, либо вызовет на дуэль за оскорбление чувств… скорее всего, блюстителей порядка. – Хорошо, что есть закон. Именно он отличает хорошее от плохого!

– Ваша правда. Но для объективности не стоит забывать: одно убийство в месяц – не столь гадостно, при условии спасения сотен и тысяч жизней в перспективе. Прикрываемое же законом… Аристократы, представители конвентов, Императорский двор, суды – как думаете, сколько людей, чтущих закон, действием или бездействием, уничтожают добро и нарушают мораль?

– Ваши слова неправильны!

– Мальчики, а мне всегда казалось, что совокупность уровня беззащитности жертвы и важность конечной цели преступника определяет меру вины, – храбро вклинилась Лорн.

Мы с Ундерком переглянулись и невольно улыбнулись наивной попытке девушки нас примирить. Затем я поймал себя на мысли – что я вообще несу? Оправдываю действия маньяка-садиста! При этом пользуюсь чужой логикой и чужими словами? Вот только стоило взглянуть сквозь призму собственных слов на происходящее, как пришло понимание, откуда тянется логическая нить моих действий.

– Все возможно, – с максимальной доброжелательностью я решил отступить. – Просто пытаюсь глядеть на ситуацию критически – с разных точек зрения, не только из рамок догматов. Безумие – разновидность самообмана, когда человек отрицает социальные нормы. Косность ума – антагонизм безумия, но столь же опасна, ибо отрицает чужое мировоззрение.

На лестнице раздался топот. Мы дружно обернулись к выскочившему околоточному:

– Господа пространственники, мадемуазель временщица, происшествие! Пожар в Большом цирке! – Кивок за край крыши на одну из особо ярких точек, над которой сгущался черный дым. – Подозревают провокацию Иммунного. Переброска сил в ту область. Господин практикант, Текарий Павлов уже там. Перед отбытием он хотел вас видеть, у него имеется задание.

– Что ж, поспешим. – Я поднялся.

Воспоминание о нужном месте всплыло в памяти так же, как и наше положение относительно оного. Под легкий укол боли я создал марево. Ундерк удостоился чести помочь Лорн.

Везет мне в последнее время на пожары. Вот и этот удался на славу. Языки пламени танцевали, вырываясь из дверей и многочисленных окон округлого здания, словно исполинский багряно-оранжевый спрут высовывал щупальца из клетки. Праздничные краски фасада закоптились, почернели и потрескались, как и белый камень колонн. Несколько сот квадратных метров, десятилетиями наполненные радостью, весельем и смехом, корчились в судороге последнего выступления. К счастью, в прямой видимости от цирка находился канал, и, воя сиреной, уже приближалась баржа огнеборцев.

С подветренной стороны от здания завис дирижабль и мощным прожектором подсвечивал край крыши, куда не добралось пламя и где стояли люди, крича и размахивая руками. Рядом с ними то и дело открывались Пробои, и пространственники забирали обреченных на гибель. Вокруг пожара уже вырос стихийный лагерь, захвативший улицы и ближайшие лавки. Однако пляска теней в зареве пожара не позволяла различить детали. Лишь слышались крики боли и приказов. За ограждением рокотала лавина эмоций жадной до зрелищ толпы, готовой захлестнуть островок разумности при первой слабине.

Мы стояли на углу улицы, у здания галантереи. До места действия, а значит, и людских полчищ было около квартала. Лезть в эпицентр мы не спешили – у каждого свой предел выносить тьму, зачем попусту портить душевное здоровье? Найти Текария Павлова – задача ответственного практиканта.

– Не волнуйтесь, молодой человек, мы с места не двинемся без вашего распоряжения, – заверил я Ундерка, за что получил вымученную, но благодарную улыбку. Веснушчатый пространственник помедлил миг, затем исчез в Пробое.

Я развернулся к Дорн. У меня на сердце имелось много глупых вопросов. В приоритете был лишь один, если хочу понять:

– Мадемуазель Лори, вы обманули меня. Вы назвали это болезнью – созависимость. По-моему, вы банально любите друг друга. Искренне. Самоотверженно. И самозабвенно. Поэтому вы готовы на все ради друг друга.

– Откуда такие мысли, Юрий? Неужто ситуации не хватает драмы?

– Не подумайте, что я шучу. Не забывайте, я ваша маска, а маски видят истинные лица.

– Рада, что наши взаимоотношения с Реймом заставляют окружающих верить в эту милую сказку про любовь. Однако повторюсь: мы не возлюбленные, мы даже не друзья, мы нечто большее – союзники. Любовь и дружба основаны на чувствах, и это… сложно. Союзничество – симбиоз разумов.

С треском обрушилась крыша цирка. Снопы искр, волна жара и обломки заставили людей с истеричными криками отступить от здания. Пламя с ревом взвилось в хмурое небо, пытаясь прожечь полог туч.

– Однажды, когда я сопливой девчушкой жила в работном доме, меня посетило сновидение. – Флер печали укрыл лик девушки. – Очень странное сновидение, содержание коего не важно. Важно, что во сне присутствовал человек и Чувство, связанное с ним… да, Чувство с большой буквы, незнакомое мне. Я очень хорошо запомнила Чувство и возвращалась к нему, когда становилось особенно тяжко, – оно всегда помогало укрепить силы и улыбнуться. С возрастом мне так и не удалось встретить в реальности Чувства… или человека, способного его подарить. Зато я сумела раздробить Чувство на более мелкие, более понятные компоненты: спокойствие, защищенность, взаимопонимание, приправленное теплом где-то в самой сердцевине существа…