Завоеватель сердец - Джорджетт Хейер

Впрочем, до сих пор удары графа Анжу были направлены лишь на тех врагов, чье жалкое сопротивление и позволило ему счесть себя непобедимым завоевателем. Он прошел по их покорно согбенным спинам и встретил человека, который встал у него на пути с обнаженным мечом в руках, в упор глядя на графа прищуренным ястребиным взглядом из-под черных как смоль бровей. И Анжу, впервые померявшись с ним силами под Меланом, предпочел отступить перед этим непобедимым молодым человеком, с тех пор так и не избавившись от страха, проникшего глубоко под броню его тщеславия.

Трое военачальников – Мартель, Пьер и Одо – смело вторглись в Мэн, рассчитывая, что теперь, когда Вильгельм ушел, гарнизон в Амбриере сдастся после первого же удара. Они попытались взять замок штурмом, но были отброшены, понеся тяжелые потери. Львы Нормандии продолжали гордо реять над квадратной и приземистой главной башней, а с крепостного вала защитники насмехались над Мартелем за то, что он побоялся встретиться с Вильгельмом в назначенный день.

Вельможи решили осадить замок, чтобы теперь уже голодом принудить к капитуляции его оборонцев. Герцог Пьер не находил себе места от беспокойства, держа ушки на макушке и беспрестанно поглядывая в сторону нормандской границы. Мартель внушительно заявил:

– Будь я проклят, если не снесу эти стены в самое ближайшее время!

Через десять дней сплошной блокады гарнизон прислал осаждающим в подарок свежее мясо и вино, и те, кто находился рядом с Мартелем, когда он получил этот презент, испугались, как бы с ним не приключился апоплексический удар. Он никак не мог уразуметь, почему защитники преисполнились отваги, сделав ему столь наглое подношение, ведь, когда Амбриер покорно сдался герцогу Вильгельму по первому же требованию герцога, его гарнизон составляли люди, уже не надеявшиеся на то, что их сюзерен принесет им освобождение. Теперь же замок удерживали воины, которые нисколько не сомневались в том, что герцог не оставит их сражаться в одиночку.

И они не ошиблись. К Мартелю явились лазутчики с шокирующим донесением: герцог Вильгельм уже на марше.

Трое вельмож устроили военный совет, потом еще один и еще, но так и не смогли решить, как же им лучше поступить. А шпионы изо дня в день доносили одно и то же: герцог Вильгельм ведет с собой крупные силы и быстро приближается.

Внезапно герцог Аквитанский увидел всю несостоятельность Мартеля и понял, что ему необходимо срочно, как можно быстрее возвращаться в свои владения. Мартель же во весь голос завопил, что его предали; пошумел немного, похвастался да и отвел свои войска в тот момент, когда Вильгельм находился уже в полудне пути от Амбриера. С ним поневоле вынужден был уйти и Одо, так что по прибытии Нормандец обнаружил лишь дымящиеся костры на том месте, где совсем недавно стояла вражеская армия.

На сей раз он вернулся к себе только после того, как сделал две вещи, оказавшиеся крайне унизительными для самолюбия графа Анжуйского. Он осадил и захватил в плен Жоффруа Майеннского, а затем и отодвинул свою границу от Амбриера на запад, до точки южнее Сее. Жоффруа был отправлен в Руан, где составил компанию еще одному известному пленнику, Ги, графу Понтье; им суждено было оставаться в неволе до тех пор, пока не призна́ют Вильгельма своим сюзереном, а граф Анжу в бессильной злобе издалека наблюдал, как придвигается к нему граница Нормандии.

Вильгельм же распорядился выстроить на господствующей высоте новый замок. Когда перед ним разложили чертежи, он поднял голову и вопросительно взглянул на Рауля, но тот лишь покачал головой в ответ. Они обменялись понимающими улыбками: Вильгельм повернулся к Рожеру де Монтгомери и грубовато-добродушно поинтересовался:

– Ты готов стойко обороняться за меня, Рожер?

– Да, милорд, можете быть уверены, – незамедлительно отозвался Рожер.

Немного погодя Гилберт де Харкорт набросился на Рауля с упреками:

– Фитц-Осберн говорит правду, уверяя, что герцог предлагал тебе эту крепость?

– Да, предлагал.

– Юный глупец! – вскричал Гилберт. – И ты отказался?

– Разумеется, отказался. Во-первых, он и не хотел, чтобы я соглашался, – спокойно пояснил Рауль. – Во-вторых, зачем мне нужна пограничная крепость? Это что, работа для меня?

– Настоящий мужчина не стал бы требовать большего, – заметил Гилберт.

Рауль, рассмеявшись, ответил с толикой лукавства:

– Утешься тем, что герцог найдет для меня применение получше, чем командовать замком на границе.

– Клянусь всеми святыми, а ты высокого о себе мнения, мастер Самовлюбленный Осел!

Заложив руки за голову, Рауль покачался на стуле и лениво сказал:

– Знаешь, меня ведь не зря зовут Хранителем.

Это была чистая правда, но, прозвучавшая из уст Рауля, она вызвала у Гилберта лишь досаду и раздражение, чего и добивался Рауль; Гилберт ушел, сердито ворча себе под нос, что у него не брат, а выскочка.

Монтгомери нарек свой новый замок Ла-Рош-Мабель в честь супруги и немедленно принялся за строительство. Глядя на юг, где в туманной дымке скрывалось графство Анжу, герцог с коротким смешком заметил:

– Если этот пустозвон попробует нанести мне удар в спину, Рожер, пришли мне его голову в качестве Hanguvelle – подарка на Новый год.

Но, похоже, графу Анжу надоело бегать с войском взад и вперед, потому что еще долго о нем не было ни слуху ни духу.

Что же касается герцога, то он вновь вернулся к себе в Нормандию и вошел в Руан как раз вовремя, чтобы услышать праздничный перезвон колоколов в честь рождения своей дочери Аделизы.

По этому случаю были устроены пышные торжества, а в огромном дворе дворца состоялась пантомима и рыцарский турнир. Вильгельм произвел Вульнота в рыцари, потому что юноша достойно проявил себя, сбросив с коня своего противника. Он бы произвел в рыцари и Эдгара, однако Рауль отрицательно покачал головой. Эдгар дрался с нормандцами на турнирах так, как они научили его, и глаза его радостно сверкали огнем схватки, но Рауль полагал, что он не примет рыцарское звание из рук Нормандца.

Выезжая с арены, вспотевший, раскрасневшийся и гордый победой, Эдгар порывисто воскликнул:

– Жаль, что у нас в Англии нет таких состязаний! Чувствовать под собой доброго коня и сжимать в руке копье – да, вот это занятие, которому я обучился с превеликой радостью! Я бы хотел верхом ринуться в битву, по твоему примеру.

Рауль проследил за тем, как Эдгар до последней капли осушил рог с вином.

– Разве вы не сражаетесь верхом? – спросил он.

Сакс, отшвырнув рог в сторону, принялся вытирать лицо и шею.

– Нет, мы не используем скакунов в сражении так, как это делаете вы. А вместо копий у нас, понятное дело, имеются боевые топоры. – Он помолчал, и его радостное возбуждение мгновенно угасло. – Боевой топор лучше, – добавил Эдгар.

– Я тебе не верю, – ответил Рауль просто так, чтобы подразнить его.