Домик номер шестнадцать - Наталия Романова

  Но на тот момент это казалось почти идеальным планом. Хотя, и Михаил это признавал, как и его брат, спортивная база была необходима, и вариант строительства собственной был самым рациональным.

  Неугомонная Розалия Иванова попала в больницу с сохранением беременности, что-то подсказывало Михаилу, что не обошлось без сговора её мужа и лечащего врача. Белле Ивановой пришлось ехать на выручку уже старшей дочери. Удивительно, как стойко справлялась с трудностями эта женщина, закономерно, что она воспитала двух дочек – стойких солдатиков. Разных и одновременно одинаковых. Уточнять диагноз Розы Михаил не стал, только убедился, что будущему племяннику ничего не угрожает. А вот ситуацией воспользовался.

  Блондинки Ивановы и Луиджиана Бриджида официально переехали к Розенбергам.

  И настолько быстро вписались в быт и привычки семейства Розенберг, что Михаил сам не понял, как почувствовал себя женатым человеком. Отцом троих детей, одного злющего кота и визгливого, добродушного щенка. Счастливо женатым на их матери. Бесподобной, уникальной, безбашенной красавице-блондинке, с умопомрачительно вредным характером, доводящим его до безумия.

  А этот список покупок в выходной день с утра, вместо «доброе утро»?! И его почти физический страх купить молоко не того производителя. Даже в начальной школе, притворяясь, что потерял дневник, Михаил не испытывал такого волнения, как вынимая покупки из огромных пакетов под взглядом Альбины Ивановой. Нет, это не нервировало, не бесило, не заставляло переживать или злиться. Он был в восторге, ещё немного, и Михаил бы начал вилять воображаемым хвостом, как Луиджиана Бриджида, а то и сделал бы лужу от переполняющих эмоций.

  Нет, Михаил не поглупел в одночасье, не перестал трезво смотреть на ситуацию и Альбину, просто одна мысль, что Альбина жива, почти здорова, что стоит на его кухне и придирчиво разглядывает авокадо, бананы или даже репчатый лук, приводила Михаила в трепет. Она жива! Она хмурит брови, поджимает губы, отвешивает ехидные комментарии, злится, набрасывается с объятиями и поцелуями, чем лишает Михаила силы, воли, разума... Жива!

  Он собирался сделать Альбине предложение и рассчитывал на свадьбу летом. Бесконечно прокручивал в голове сценарии. Как это сделать, когда? Альбина Иванова заслуживала самого яркого, запоминающегося предложения, да и самому Михаилу хотелось чего-то незабываемого. И пусть глупо и расточительно, пусть смотрится со стороны полнейшим идиотизмом, ведь казалось, не только Михаил, но и все окружающие воспринимают союз Михаила и Альбины, как состоявшийся и официальный факт. Михаил хотел чего-то особенного для них двоих.

  Дальние перелёты, как и экзотические страны, отметались сразу, врач категорически рекомендовал пока воздержаться. Рестораны, прогулки по Неве по индивидуальной программе, поездка на Валаам и там экскурсия по внутренним озёрам, выезд на природу – всё казалось слишком простым. Рим? Венеция? Средиземное море? Недостаточно ярко, ошеломительно, недостойно Альбины Ивановой. В своих мыслях Михаил напоминал самому себе влюблённого подростка.

  Михаил собирался вступать в брак уже второй раз, а по ощущениям – первый и точно последний. Так что ему требовалось что-то фееричное, бесподобное, запоминающееся на всю оставшуюся жизнь и неожиданное для Альбины. Он чертовски хотел её удивить, сразить и добиться её безоговорочного согласия. Что-то подсказывало Михаилу, что не так-то просто будет получить согласие этой потрясающей женщины. Она, как куница, свернулась клубком, грея нос пушистым хвостом, но уши тревожно подрагивают, а лениво полуприкрытые глаза всегда начеку, настороженно поглядывают по сторонам.

  Жизнь текла своим чередом. Блондинки Ивановы жили с Розенбергами, Луиджиана Бриджида покорила сердце сурового Феофана, дети, уставшие за учебный год, радовались первым тёплым дням и строили грандиозные планы на летние каникулы.

  Михаил долго смотрел на извещение письма из суда, пытаясь вспомнить, где и, главное, кому перешёл дорогу. Вариантов было много. От неуплаты каких-нибудь налогов, штрафов, до непреднамеренного убийства в состоянии аффекта. Может быть, он всё-таки убил того урода, который пытался повесить всю вину и, соответственно, ущерб за аварию на Альбину Иванову? Не гнушаясь болезненным состоянием женщины и откровенной попыткой подлога.

  Заказное письмо с копией искового заявления он положил на стол штатному юристу. Первое, что пришло в голову. Юрий Алексеевич был молод, при этом грамотен, пронырлив и, главное, сын правильного отца, нужного. Парнишка отлично отрабатывал на контрактах, соглашениях, решениях дисциплинарных споров, преследуя и личную цель – опыт работы именно спортивным юристом. Редкая и перспективная специализация.

  Спустя несколько часов Михаил мерил шагами кабинет и мечтал получить срок за преднамеренное убийство с особой жестокостью.

  Софа. София Лурье подала в суд. Ей понадобилась не просто совместная опека над детьми, против которой Михаил никогда не возражал, как и не настаивал на выплате алиментов, ему казалось это низким, даже унизительным для себя. Своих детей он в состоянии обеспечивать сам, как и заботиться об их каждодневных нуждах. Возможно, в нём говорила мужская гордость, возможно, комплекс, сформировавшийся за время вынужденной беспомощности, но Михаил Розенберг никогда не предъявлял претензий к Софии, не озадачивался официальным определением места жительства детей. А она озаботилась. Раздери её к чертям собачьим!

  Софа требовала определить место жительство Розенберг Светланы Михайловны со своей матерью Софией Лурье. У Михаила потемнело в глазах, когда он узнал «новости». О чём она думала? О благе для ребёнка? О благополучии Светика? О моральном климате или душевном комфорте? О чём угодно, но не об этом.

  А ведь Михаил слышал фамилию Лурье в офисе Поплавского, когда ездил забирать Олесю у её родственников. Слышал! И не придал значения. Фамилия не самая распространённая, но и не редкая настолько, чтобы перегруженный на тот момент мозг Михаила среагировал на неё. София Лурье в этот момент была бесконечно далека, в отличие от Альбины, которая находилась в реанимации, и маленькой, перепуганной и необычно тихой Олеси.

  Софа написала доверенность на ведение дела Поплавскому Андрею? Поплавскому? Это изощрённая месть или хитроумный план? Частичная потеря разума? Памяти? Страха?

  На ресепшене адвокатской конторы Поплавских находилась всё та же блондинка, она несколько раз моргнула, потом вскочила, пытаясь закрыть собой проход в кабинет Поплавского-младшего, лепеча про занятость шефа. Михаил попросту переставил тщедушную блондинку и вошёл в кабинет, хлопнув при этом дверью.

  Поплавский Андрей сидел, откинувшись на спинку кресла, смотря на экран монитора, нервно жуя авторучку. Несчастный пластмассовый колпачок был раздроблен в хлам. Привычка ученика начальной школы с неврозом.

- Рад приветствовать, - Поплавский встал и пошёл навстречу, широко, выученно улыбаясь.

- Не взаимно, - огрызнулся Михаил и без приглашения уселся напротив рабочего места Поплавского.

- Чем обязан? - Андрей не подал виду, что посетитель ведёт себя по-хамски. Школа отца была видна издалека. Поплавский – король в мирке своего кабинета.