Меченые - Сергей Шведов

— Твой замок вполне способен разместить до полусотни воинов, владетель Бьерн, еще столько же мы разместим в Ожском замке. Этого вполне хватит, чтобы сдержать лэндовский сброд.

— Большой вопрос — удержат ли наемники стаю?

— Это моя забота, благородный Бьерн, все, что связано со стаей, я беру на себя. Твоя задача — собирать плату на содержание наемников да иметь под рукой полсотни дружинников на всякий случай.

Брандомский против такой постановки вопроса не возражал, хотя некоторые сомнения у него были. Оборона Змеиного горла — занятие настолько кровавое и трудоемкое, что одной самоуверенности бычеголового ярла маловато будет. Но, в конце концов, даже неудачная попытка потребует больших средств, а уж Бьерн сумеет выбить плату из прижимистых владетелей.

— Будет ли Гильдис получать свою долю золота духов?

— За вычетом некоторой части на оборону от стаи.

Брандомский поморщился, но после недолгих размышлений согласился с ярлом. Гильдис — женщина, но Ожская Дружина состоит из суровых мужчин, способных постоять за себя, и за свою хозяйку. Владетель протянул ярлу динару руку, которую тот с удовольствием пожал. Так был скреплен союз во многом разных людей, готовящихся сыграть немаловажные роли в кровавой драме, разворачивающейся на землях Лэнда.

Тор Нидрасский выслеживал врага. Враг был силен и опасен, а дружина самого владетеля состояла из одного человека — Данны. Зато дружина обладала несомненными достоинствами: двигалась бесшумно, не болтала языком и беспрекословно выполняла все приказы владетеля. Тор приподнял голову и огляделся. Место для наблюдения было выбрано неудачно. Густой кустарник мешал следить за событиями, происходившими на поляне. Тор приказал Данне оставаться на месте, а сам, крадучись, двинулся в обход кустарника. Сухая ветка предательски хрустнула под его ногой, стайка беспокойных птиц с шумом вспорхнула с ближайшего дерева. Тор присел, но было уже поздно — его обнаружили. Раздался резкий протяжный свист, и вражеское воинство плотным кольцом окружило незадачливого лазутчика.

— Кто такой?

Вопрос задал рослый крепкий мальчишка лет восьми, в рваной рубахе и коротких, не по росту штанах. На кожаном поясе вражеского предводителя висел, к удивлению Тора, богато украшенный кинжал. Тору стало страшно, но достоинства он не потерял.

— Я владетель Нидрасский и Ожский ярл Хаарский. — Длинный список подвластных земель прибавил Тору уверенности, но на мальчишек особенного впечатления не произвел.

— Владетель… — Рыжий мальчишка, который был не выше Тора ростом и уж никак не сильнее, презрительно сплюнул.

Было от чего владетелю Нидрасскому вспыхнуть от гнева и схватиться за рукоять ножа, который он обнажать не собирался, но дать острастку рыжему стоило. Рослый предводитель не обратил на движение Тора никакого внимания, он с любопытством разглядывал Данну, которая не пряталась на этот раз за спиной владетеля, а стояла рядом, спокойно глядя на чужаков большими темными глазами.

— Кто это? — кивнул рослый на Данну.

— Это моя военная добыча, — гордо сказал Тор, — я взял ее у духов.

— Сопли вытри своей добыче, — посоветовал черноволосый мальчишка с круглыми нахальными глазами.

Это уже было прямое оскорбление. Тор решительно шагнул к черноволосому и толкнул его кулаком в плечо. Удар был несильным, но чужак на ногах не удержался и потянул за собой владетеля Нидрасского. Однако Тору не суждено было огласить окрестности победным криком, поскольку противник неуловимым движением перебросил победителя через голову да еще, в довершение позора, уселся на него верхом. Конечно, подобные приемы допускаются в честном поединке, но уж больно обидно терпеть поражение буквально в шаге от победы. Торжествовал черноволосый, правда, недолго. Данна вцепилась в его роскошную шевелюру и с неожиданной силой стащила коварного мальчишку на грешную землю.

— Я прикажу вас выпороть, смерды, — крикнул разъяренный Тор, вскакивая на ноги.

Рослый вспыхнул от гнева и сделал шаг вперед:

— А это ты видел?

Тор на всякий случай попятился, но бежать не собирался. А рисунок под левым соском предводителя и вовсе не произвел на него особенного впечатления.

— Подумаешь, — презрительно скривил он губы, — этот знак есть у всех.

Рослый опешил:

— Ты хочешь сказать, что он есть и у тебя?

— Есть, — запальчиво крикнул Тор и тут же пожалел об этом. Мать строго-настрого запретила ему расстегивать одежду при посторонних, но не мог же владетель Нидрасский уступить простому мужику.

— Да он меченый! — ахнул черноволосый, увидев на груди забавного владетеля знакомый силуэт.

— Сам ты меченый, — крикнул обидчику Тор. Черноволосый рассмеялся, но в глазах его, к удивлению, уже не было вражды.

— И я тоже, — подтвердил он, расстегивая рубаху.

Тор задохнулся от удивления и ужаса, губы его задрожали, казалось, что он заплачет сейчас. Но заплакать на глазах у неприятеля было бы большим позором, и поэтому владетель Нидрасский бросился прочь, не разбирая дороги, ломая попавшие под горячую ногу кусты и размахивая руками, словно пытался отбиться от свалившейся на его мальчишескую голову беды.

— Так он владетель или меченый? — спросил удивленно рыжий.

— Ему, видимо, никто об этом раньше не говорил, — ответил рассудительный предводитель. — Надо бы рассказать о нем Чубу.

Тор был безутешен. Слезы градом катились из его глаз и падали на порыжевшую траву. Слишком уж тяжелым ударом оказалась для него эта прозвучавшая из уст незнакомого мальчишки новость. Страшные рассказы о меченых он слышал много раз. Башню проклинал в своих скучных проповедях капеллан замка, о меченых пела в своих песнях Берта, тревожно оглядываясь по сторонам, чтобы не услышала хозяйка. Меченые были разбойниками и убийцами, извечными врагами благородных владетелей. Вся Ожская дружина в один голос проклинала этих разбойников, и только мать да старый Ролло никогда о меченых не говорили — ни плохо, ни хорошо. Но ведь этого просто не может быть — не может быть, чтобы благородный владетель Нидрасский вдруг оказался разбойником? Наверняка эти наглые смерды что-то перепутали, а может быть, нарочно подшутили над легковерным владетелем. А он попался на их уловку.

— Пойдем купаться, — предложила Данна, в глазах ее было сочувствие.

Тор рассердился — не хватало еще, чтобы его жалела девчонка духов.

— Я не пойду, — сказал Тор хмуро, — мне нельзя.

— Почему? — удивилась Данна.

Никто и никогда не видел его без одежды — мать и Берта не в счет. Теперь Тор догадывался о причине запрета: его матери было стыдно за то, что он меченый. Тору вновь захотелось заплакать, но он сдержался. Нельзя так часто ронять владетельское достоинство перед рабыней. А Данна была рабыней, так говорили все.