Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден

Я была готова отправиться в Париж.

– Ты все проверила? Все учла?

Мистер Уэзеролл еще раз смахнул невидимые пылинки с моего костюма. Я проверила меч и пистолет. Поверх камзола я набросила плащ, скрывающий оружие и мой тамплиерский наряд. Оставалось стянуть волосы и надеть треуголку.

– Думаю, я все учла, – ответила я, улыбаясь сквозь глубокий нервозный вдох. – Мне нужно начать с покаяния, не быть излишне самоуверенной и благодарить всякого, кто меня поддержит… Кстати, сколько человек выразили готовность прийти на встречу?

– Юный Бюрнель собрал двенадцать «да», включая и наших друзей-во́ронов. Насколько знаю, великий магистр впервые созывает собрание подобным образом. Можешь рассчитывать, что некоторые явятся просто из любопытства, но кто знает, вдруг их любопытство пойдет тебе на пользу?

Я привстала на цыпочки, поцеловала мистера Уэзеролла и двинулась в темноту, туда, где стояла карета. Жан сидел на месте кучера. Мистер Уэзеролл оказался прав насчет него. Парень был от меня без ума, что не мешало ему оставаться верным и усердным работником. Он неутомимо трудился, стремясь обеспечить мне поддержку на будущей встрече. Конечно же, он это делал не только ради меня. Жан стремился завоевать мое расположение и стать одним из моих советников, но это не добавляло ему своеобразия. Я подумала о во́ронах, вспомнила их улыбки и перешептывания, когда я вернулась из школы и готовилась принять посвящение в рыцари ордена. Во мне снова зашевелились подозрения на их счет. И наконец, мысли уперлись в Короля нищих.

– Элиза! – позвал меня с порога мистер Уэзеролл.

Я обернулась. Он нетерпеливо махнул мне, требуя подойти. Я попросила Жана подождать и бросилась к хижине.

– Что-нибудь еще, мистер Уэзеролл?

Вид у него был серьезный.

– Посмотри на меня, дитя мое. Загляни в мои глаза и запомни: ты достойна этого наследия. Ты лучший воин из всех, кого я обучал. В тебе соединились ум и обаяние твоих родителей. Эта ноша тебе по плечу. Ты сможешь управлять орденом.

За эти слова он был вознагражден вторым поцелуем. Я поспешила к карете. Там я снова обернулась. Из окна на меня смотрели Элен и Жак. Я сняла шляпу и отвесила им театральный поклон.

Настроение у меня было хорошее, несмотря на нервозность. Настало время выправить положение в ордене.

И теперь мы с Жаном Бюрнелем пробирались по забитому народом мосту Мари. Фонари не горели, но над головами толпы чадили факелы. Наконец мы достигли острова Сен-Луи. Неподалеку от моста находился мой особняк, ныне пустой и заброшенный. Я сразу же прогнала мысли о нем. Пока мы шли, Жан все время держался рядом. Правую руку он прятал под плащом, чтобы в случае нападения быстро выхватить меч. Я вглядывалась в толпу, надеясь увидеть других рыцарей ордена, держащих путь к особняку де Лозен.

Сейчас мне смешно писать об этом, и мой смех пронизан изрядной долей иронии. Но пока мы шли к условленному месту, часть меня лелеяла надежду на величественное действо… на некий основательный исторический спектакль в поддержку имени Ла Серр. Нынче подобные мечты кажутся мне нелепыми, особенно при отрезвляющем взгляде на события прошлых лет. И тем не менее я мечтала. Почему бы нет? Мой отец был великим магистром, снискавшим любовь многих. Семья Ла Серр – уважаемая династия. Ордену требовалось твердое руководство, и потому его члены устремят взоры ко мне, сочтя достойной наследницей своего отца.

Как и повсюду на острове, улица, на которой стоял особняк де Лозен, тоже была плотно заполнена народом. Само здание и двор находились за высокими стенами, густо поросшими плющом. В массивных деревянных воротах имелась дверца. Я оглянулась по сторонам. Мимо шли десятки людей, но никто из них не был одет как мы и не направлялся к особняку.

Жан посмотрел на меня. После выговора он присмирел и не произнес ни слова. Я понимала, что напрасно его отчитала. Я видела, как он нервничает, и знала: это из-за меня.

– Великий магистр, вы готовы? – спросил он.

– Да, Жан. Благодарю, – ответила я.

– В таком случае позвольте мне постучать в дверь.

Нам открыл слуга в элегантном жилете и белых перчатках. Увидев на нем вышитый церемониальный пояс, я возликовала. Наконец-то я оказалась в нужном месте, где меня готовы принять с распростертыми объятиями.

Поклонившись, слуга отошел в сторону, пропуская нас во двор. Фасад особняка смотрел заколоченными окнами и дверями балконов. Пространство перед домом было густо усеяно сухими листьями, опрокинутыми цветочными вазами и сломанными ящиками.

В иные времена здесь бы мелодично журчал фонтан и птичье щебетанье знаменовало бы окончание обычного дня в особняке де Лозен, но те времена давно прошли.

Помимо слуги нас с Жаном встретил маркиз де Пимодан. Он тоже был в церемониальном облачении. Когда мы вошли, он стоял в стороне, сцепив пальцы на животе. Узнав меня, он сошел вниз, чтобы поздороваться.

– Здравствуйте, Пимодан, – приветливо сказала я.

Мы обнялись. Я поцеловала маркиза в обе щеки. Тамплиерская одежда хозяина и слуги успокоила и ободрила меня. Получается, я напрасно волновалась, придумывая невесть что. Все шло так, как нужно, и даже эта кажущаяся тишина была не более чем традицией ордена.

Но затем Пимодан произнес:

– Благодарю за оказанную честь, великий магистр.

Его слова вдруг показались мне пустыми и неискренними. Маркиз торопливо повернулся и зашагал к дому, жестом пригласив нас следовать за ним. Недавние опасения усилились, превратившись в дурные предчувствия.

Я мельком взглянула на Жана и заметила, как по его лицу пробежала тень. Он тоже почуял неладное.

Мы миновали несколько двойных дверей, бесшумно распахиваемых слугой.

– Скажите, Пимодан, а другие приглашенные уже собрались? – спросила я.

– Помещение готово, великий магистр, – уклончиво ответил маркиз.

Мы оказались в тускло освещенной столовой, окна которой были заколочены, а мебель завешана тряпками.

Двери столовой тоже были двойными. Закрыв их, слуга остался стоять рядом. Пимодан повел нас к дальней стене, где темнела другая дверь, больше похожая на створку ворот.

– Я хотела бы знать, кто из приглашенных пришел на встречу.

Мой голос звучал хрипло. В горле совсем пересохло.

Маркиз молча взялся за большое железное кольцо двери и повернул его. Послышался звук, очень похожий на пистолетный выстрел.

– Месье Пимодан, я спросила…

Дверь открылась. За ней оказалась лестница вниз, которую освещали факелы, вставленные в скобы. По стенам, сложенным из грубо обтесанного камня, плясали оранжевые отсветы.

– Идемте, – сказал Пимодан, по-прежнему не отвечая на мой вопрос.

Я заметила, что наш проводник что-то сжимал в руке… Распятие.