Пчелы - Лалин Полл

– Нет, Ваше Величество, прошу! – сказала она, умоляюще протягивая к Королеве свои антенны. – Пресвятая Мать, мы не должны говорить о таких вещах в Клубе. Если Ваше Величество расстроится, ваши дети это почувствуют.

– Наше собственное дитя указывает нам? – Королева перевела взгляд на жрицу. – Наша собственная дочь подсылает к нам полицию, чтобы управлять Нашим поведением?

Аромат Королевы начал меняться, и весь Клуб запульсировал тревогой. Жрица отослала полицейскую и низко склонилась, а ее антенны задрожали.

– Простите меня, Ваше Величество. Премудрая Сестра руководствуется только общим благом и иногда усердствует сверх меры. Но если Пресвятая Мать разволнуется, она устанет, и весь Клуб будет страдать.

Королева кивнула:

– Истинно.

Она сложила свои длинные сияющие антенны и стала вновь погружаться в глубокий транс.

Жрица подала сигнал, и шелковые крылья разошлись, выпуская Флору. После чего крылья вновь сошлись, укрыв Королеву, чтобы не дать ей замерзнуть.

– Отнеси это своим и попроси их набраться терпения, – сказала жрица, вручая Флоре большую каплю меда. – Когда ты снова принесешь нектар Ее Величеству, мы сами доставим его. Ничто не должно волновать Пресвятую Мать, даже если она сама желает этого. – С этими словами жрица просканировала Флору. – Ты подавлена, хотя только что вдыхала Любовь Королевы.

– Я столкнулась с ужасающими вещами, пока искала нектар. Мне не дает покоя мысль, что я не могу рассказать обо всем в танце.

– И посеять страх среди сестер? Ты должна нести свое бремя одна.

– Да, Сестра, – сказала Флора.

И она вернулась на свое место подле других флор.

* * *

На следующий день плотное покрывало снега укрыло улей. Клуб передвинулся через потолок и стену Сокровищницы, оставляя за собой большие участки пустых медовых сот, и теперь, наконец, настала очередь уборщиц принимать пищу. Премудрая откупорила для них мед особого сорта, пожиже и попроще. Но они, страдая от жестокого голода, не жаловались. Сэр Липа под маской их запаха оставался незамеченным, и Флора разделила с ним свою порцию, пока они передвигались по стене и обратно вниз в направлении предназначенного для них уровня.

Морозные ветры с такой силой налетали на улей, что сестры боялись: он вот-вот упадет, и было слышно, как снаружи, в саду, трещат и ломаются ветви. Стихия грозно завывала, и больше не могло быть речи о полетах. Флора присоединилась к маленьким бригадам скорой помощи, осматривавшим Клуб в поисках сестер, чьи шпоры соскальзывали, их укрепляли. Сильные подбадривали слабых и помогали им, и Премудрые, приняв во внимание рост ежедневных потерь, приказали открыть аварийные запасы для остро нуждающихся, после чего использовали жизненную силу для исполнения Священного Созвучия и перевода в транс самого Разума Улья.

Пчелы были неподвижны точно мертвые, а мельчайшие частички Любви Королевы продолжали подниматься из Сердца Клуба, объединяя всех в единое целое. Находясь в трансе, пчелы словно путешествовали по всему улью, осваивая его пространства и изучая его особенности, так что каждая сестра еще сильнее любила все его сотовые ячейки, все помещения – от взлетной доски до стен Сокровищницы, на которых они висели сейчас.

Разум Улья пребывал теперь в экстазе Священного Времени, а каждая сестра – в блаженстве, постигая сокровенные знания и медленно напитывая мудростью клетки своих преобразующихся тел, до тех пор, пока они не запульсируют силой воплощения, и каждая пчела не проснется в своей родильной камере. Каждой пчеле снилось, что она находится в Восковой Часовне, а ее руки лепят мягкие прозрачные диски из собственных выделений, пока она стоит в бесконечном ряду сестер из Времени до начала Времен, и они все вместе формируют саму ткань своего дома.

Сны несли их сквозь ясный, осязаемый восторг Строительства, в котором каждая изящная фигурная кодированная плитка воплощала триумф всего, что они знали и любили, что вложили в кладку улья на пользу всем пчелам. Чудесные ароматы Цветочной пирожковой струились сквозь их общий сон, и весь Клуб лепетал в блаженстве, видя на столах перед собой цветочные пирожные. Касания холодных крыльев вокруг них превратились в теплое болтливое товарищество, в котором они стояли бок о бок, выпекая сладости для Королевы и хлеб для сестер, а когда в транс вошли полевки, все в Клубе издали вздох изумления, настолько велики были их знания.

Разум Улья вознес их сон к слепяще-синему летнему небу, в котором полевки смело выписывали изящные фигуры. А затем он перенес их к цветам, явив калейдоскоп красот и чудес, словно полевки делились во сне своими секретами, как быстрее и экономнее наполнять корзинки, как щекотать цветы, чтобы они давали сладчайший нектар, и как наблюдать за журчалками, подсказывавшими, свободен ли воздух от Мириадов.

Сны пчел из гвардии Чертополоха раскрывали тонкости правил этикета на взлетной доске и особенности множества сигналов, а затем, побуждаемые могучим Разумом Улья, пчелы разделили свой страх и почитание Священного Закона, свой долго сдерживаемый ужас перед Явлением и тревожным запахом дыма, предвещавшим беду. Клуб жужжал, избавляясь от тревог, а затем каждая порода расслабила свой разум, и самые разные мысли об их любимой общинной жизни слились в один торжествующий поток.

Разум Улья впитывал все это и обогащался.

* * *

А в самом низу, вдалеке от Королевы и Премудрых, спала и видела сон Флора – ей тоже снились сны, хоть и вопреки желанию. Во сне она качала на руках теплое золотистое яйцо, прозрачное и прекрасное, как капля меда. В его сердцевине мерцала крохотная золотая пчелка, летевшая прямо на Флору – все ближе и ближе. От ее ароматного тела исходило Священное Созвучие, а ее личико, обретшее четкость, было прекрасным и жестоким. Малыш бил крыльями сильнее и сильнее, пока его гудение не перешло в грубый скребущий звук.

Флора тут же проснулась. Скребущий звук был реален, он доносился сквозь стену улья вместе с чужеродной тяжелой вибрацией. Ее холодные члены сжались от мучительного усилия, когда она вывернулась из-под спящего Сэра Липы.

– Сестры, просыпайтесь!

И она, стремясь разбудить весь Клуб, побежала по спинам спящих сестер, выстукивая сигнал тревоги и приводя в готовность боевые железы.

– Вторжение! Вторжение в улей!

Соты сотрясались от давления мощных челюстей хищника. Вибрации шли откуда-то снизу, со среднего этажа вблизи Питомника. Сестры замерли, просчитывая шаги врага: у него явно не восемь ног, значит, не паук, и даже не шесть – это вообще не насекомое. У врага только четыре ноги! Четвероногое животное, с теплой кровью и грязным мехом. Быстрое и тихое. Гвардия Чертополоха и самые сильные пчелы каждой породы направились в сторону вибраций.

Неведомый зверь прекратил грызть улей, словно почуял приближение пчел. А пчелы почуяли запах мочи зверя, накативший на них в коридоре, и услышали треск воска, когда он снова принялся грызть стены их драгоценного улья. По мере приближения к врагу сестры чувствовали, как разбухают их мешки с ядом и выдвигаются жала.